Блуждающий лифт, или Больные Связи

Потом, с отчаяния, я женился на Ольге. Хозяйкой она оказалась неплохой, зато была сварлива, и по примеру своей матери пыталась затолкать меня под свой каблук, но тщетно. Месяц почти я прожил с ней, а потом она пошла в город за платьями, и на обратном пути её настигла банда из Дома Одиночества. Они её избили и изнасиловали, после чего она впала в невменяемое состояние. Председатель опять меня развёл, а Ольгу отправили в районную психушку на вечное поселение. Навещать её там у меня желания не возникало

Так, в трагикомичном междубрачье, заполняемом работой и пьянками с Пивоваренко, прошло три года. Мне исполнилось двадцать три года. Сейчас, пять с лишним лет спустя, в преддверии двадцать третьего своего дня рождения, мне грустно и странно вспоминать об этом. К тому времени изо всех изначально имевшихся семи девок на выданье в живых осталась лишь одна Марина, а обо мне в окрестностях поговаривали, что я - Синяя Борода, и меня боялись даже ночные шакалы Дома Одиночества.И, по закону жанра, именно в Марину я влюбился по уши. Она смертельно боялась меня, безоговорочно веря во всё, что обо мне говорили, но и любила меня страстно с тех самых пор, как я диким отшельником появился в этих краях. Она обмерла от страха, а мать её упала в обморок, когда июньским вечером 1996 года ( по кукуевскому времени) я с огромным букетом купленных в Сутяжске роз появился у калитки дома, где она жила. Она не вышла тогда, и, перегнувшись через калитку, я осторожно положил цветы на землю. Она не вышла и тогда, когда я, абсолютно в трезвом уме, обсадил её забор по внешней стороне целыми кустами цветущих роз, она не вышла, а кусты не прижились, и уже через четыре дня на них было неприятно смотреть.Я страдал, я изводил себя пустыми мечтами и глупыми грёзами, я исписал все стены своего дома сонетами, я сам уже начал чахнуть и сохнуть, как те кусты, которые я посадил у её забора, а она, любя, шарахалась от меня, как лошадь от паровоза.Я писал бесконечные письма, на девяносто пять процентов состоящие из слова "люблю", но тщетно. И, когда я начал уже погружаться в пучину безумия, окончательно озверев от переполнявшей меня любви, ко мне пришёл Коля и впервые отказался от выпивки. Он посмотрел на меня так, словно первый раз в жизни видел, вздохнул и ушёл, сказав напоследок лишь одну фразу:

- Не плюй в колодец - пригодится.

Я слышал этот шедевр устного народного творчества миллион раз и, ослеплённый любовью и жаждой взаимности, не понял его.А он ушёл, и никогда в жизни я более не видел старшину Николая Пивоваренко.

Потому что через час за мной зашёл чёрный заяц.

- Сегодня удачный день, дружище, - сказал он, плавно переливаясь из одной формы в другую.- Я мог бы сказать тебе много интересных вещей, но не хочу делать этого сейчас, к тому же мы с тобой ещё встретимся. Догоняй!резким фальцетом воскликнул вдруг этот гибрид Белого Кролика с Чеширским Котом и побежал прочь от меня.Я же помчался за ним, чувствуя какой-то магнетизм между нами. Он бежал по саду, я бежал за ним, и сад почему-то никак не кончался, хотя мы уже пробежали расстояние, равное шести длинам моего сада, я бежал за этим непонятным Чёрным Зайцем, на бегу испытывая удивительное счастье. Тот самый покой, который исцелил меня после Дома Одиночества, вновь вливался в мою душу. Ушла сжигающая страсть, оставив место ровному пламени чистой любви, ушли все проблемы, страхи и предрассудки, одежда моя исчезла, и я бежал по в последний раз моему саду, голый и счастливый, стремясь догнать чёрного зайца, на бегу меняющего форму. Внезапно показался конец сада и колодец, из которого я почти пять лет ежедневно доставал воду. Не останавливаясь, заяц прыгнул в колодец, а я, не задумываясь о том, что, возможно, кончаю жизнь самоубийством, прыгнул за ним. Спустя секунду я вместе с преследуемым мной зверем оказался в кабине почти забытого мною аппарата под названием Лифт.

- Прощай, дружище, поговорим потом!- сказал заяц и исчез.Я оказался одет точно также, как в тот день, когда всё это началось, и чувствовал, что за последние полминуты физически помолодел на пять лет. Лифт остановился, и я, почти восемнадцатилетний, вышел из подъезда Дома Дикого Распутства и пошёл в метро.

Боже мой, как же давно всё это было! прошло пять (или десять, или восемнадцать с половиной, это смотря как считать) лет. Нет, решено, завтра непременно еду в Царское Село!

8.Дом Суда.

Заседание продолжается!

О.Бендер