Блуждающий Неф

Их нужно было между собой мирить, как с детьми разбирать их ссоры, организовать работу на острове, чтобы было чем их кормить и быть нянькой, к которой они приходили, чтобы получить порцию ласки. Маргина всю жизнь этим занималась и такая работа никогда не была ей в тягость, но что-то скоблило её изнутри, а желание бросить всё и убежать за край света, иногда было отчётливым и непреодолимым. Маргина списывала своё состояние на беременность, но умом понимала, что всё списать на неё никак нельзя.

«Ах, милый Мо, мой мягкий и надёжный друг Мо, где тебя носит, негодяй ты мой, ненаглядный», — хлюпала носом Маргина, размазывая ладонью слёзы, и наслаждаясь воспоминаниями о рыжем безобразии, о коте, мягкая спина которого защищала от всех невзгод. Лежащий на коленях Дормадор сочувственно поднял морду и принялся вылизывать её мокрые руки. Маргина погладила и его, поделившись кусочком нежности к далёкому Мо.

— Мечтаешь? – спросил хабиба Бата, и Маргина вздрогнула – не от того, что он увидит её слезы, а от страха, что кто-то чужой вторгнется в её сокровенное.

— Чего тебе? — зло сказала она, не пытаясь смягчить тон, а Дормадор напрягся и зашипел.

— Я, кажется, помешал, — извиняясь, улыбался хабиба Бата, не понимая, что эта улыбочка в последнее время неимоверно злила Маргину.

— Забрала у меня кота, а вместе с ним и мою душу, — поглядывая на Дормадора, сказал он. Маргина молчала, а хабиба Бата, не ожидая ответа, продолжил:

— Я на него не обижаюсь, на его месте я бы тоже выбрал тебя, — он посмотрел на Маргину и сказал: — Я хочу тебя спросить.

— Спрашивай, — безразлично сказала Маргина. Хабиба Бата помолчал и сказал:

— Я не мальчик и много повидал в жизни, а вот такой женщины, как ты, встретить не довелось. Я признаюсь, при виде тебя у меня разгорелся охотничий пыл, который, меня не спрашивая, перерос такое чувство к тебе, что я потерял голову. Я могу сделать всё, что ты хочешь, стоит тебе только мне сказать. Ты, как я успел заметить, одна и я один, что нам мешает быть вместе?

— Я не буду с тобой никогда, — жёстко сказала Маргина, — я хочу, чтобы ты сиганул вниз и больше никогда об этом меня не спрашивал.

Она так резко поднялась, что кот Дормадор свалился в траву. Она пошла к дому Лотта, а кот торопливо следовал за ней, оглядываясь на хабиба Бата и злобно сверкая в темноте зелёными глазами.

Хабиба Бата подошёл к краю острова и посмотрел вниз, в темноту, плюнул туда и, как Дормадор, злобно засветил глазами. Но никто этого не видел.

* * *

Если бы кто-нибудь назвал Бонасис Порфир красавицей, она обозвала бы его лгуном, так как с самого детства знала о своей непривлекательности, о чём ей неустанно напоминал ей отец. Нелюбовь отца к ней Бонасис могла объяснить – при её рождении мать умерла, погрузив своего мужа в глубокую скорбь. И все время, пока она росла, Бонасис чувствовала свою вину перед отцом, а вина человека не красит. Когда она выросла, отец, так и не перенёсший потерю жены, скончался, оставив Бонасис совсем одну на всем белом свете, а вдобавок наследство: большой дом и небольшую толику денег.

Так бы и жила Бонасис в столице, никому не нужная, если бы в один обычный день не нашла на крыльце ребёнка, совсем грудничка. Осторожно расспросив соседей, Бонасис ничего не узнала, но убедилась, что ребёнка не ищут. Так и оставила себе, по-матерински взяв на себя все заботы о ребёнке.

Денег отца хватило ненадолго, и Бонасис, головой не обиженная, внимательно изучив спрос и предложения рынка, купила на последние деньги лошадь с кибиткой и занялась торговлей. Закупив в столице оптом нужный в провинции скарб, как-то: иголки, нитки, зеркала медные и серебряные, слюду, сладости и прочую мелочь, везла в провинцию, обменивая на продукты или торгуя за селты.

Привозила в город сельские продукты и здесь торговала сама, без посредников. Найденную дочь, названную в честь матери Альмавер, Бонасис брала в поездку с собой, что на первом этапе было тяжело, но подкупало сельских жителей, щедро расплачивающихся с одинокой матерью. Альмавер росла здоровенькой и общительной и скоро, несмотря на юный возраст, стала бойко помогать матери в торговле.

Так они и жили вдвоём, ни на кого не надеясь, потихоньку расширяя свою торговлю. Альмавер подросла и стала красивой девушкой, но всё свое время посвящала работе, по прежнему помогая матери во всём.

Поездку за Мессаку Бонасис предприняла, чтобы расширить круг своей торговли. Разведка была удачной и прибыльной, но уж больно далёкой, и Бонасис сомневалась, стоит ли ей в дальнейшем ездить так далеко. К тому же обвал старой дороги на Мессаку говорил ей о том, что здесь может быть опасно, а подвергать свою дочь риску Бонасис совсем не хотела.

Они ехали рядом со старой дорогой, превратившейся в размытый ров, поближе к деревьям, которые ничуть не поступались, а как бы нарочно сталкивали в грязь. Альмавер сидела на передней лавке и подстёгивала лошадку, которую совсем не нужно было подгонять, а Бонасис, прислонившись к мешкам с провизией, закрыла глаза, чтобы немного прикорнуть.