Блуждающий огонь. Два адмирала

Оставшись один, Рауль вспомнил, что Итуэл и Филиппо были, по всей вероятности, на берегу, как они это всегда делали, так как первый только с этим условием полной свободы высаживаться на берег каждый раз, как они бросали якорь, согласился служить под его командой. И надо сказать правду, Итуэл Больт сильно злоупотреблял этим правом, пользуясь им для своих контрабандных торговых сделок. Он поражал своей ловкостью в этих делах, и Рауль, сам лично не сочувствовавший этого рода занятию, не боялся какой-нибудь неосторожности с его стороны. Однако надо было теперь забрать с собой этих двоих, иначе им приходилось оставаться на произвол судьбы. И вот, случайно помня название кабачка, он пошел туда и, действительно, застал Итуэла и Филиппо за хорошим вином Бенедетты. Тут же были Томазо и его приятели. Никому не могло показаться странным, что капитан люгера зашел сюда выпить стакан вина, а потому он сел к столу и спросил вина. Но тут из разговора Томазо с его приятелями он увидел, что насколько ему удалось пустить пыль в глаза вице-губернатору и подесте, настолько здесь склонны были принять и его с его люгером и удалившийся фрегат как раз за то, чем они были на самом деле; опытные старые моряки не поддались обману. Это открытие менее бы его тревожило, если бы не условие, заключенное сейчас с Джитой. Но он допил свое вино с самым беззаботным видом и ушел из кабачка, уводя с собой обоих товарищей.

Глава VIII

В нашей бухте, бурной ночью, наши островитяне заметили лодку, приближавшуюся к берегу, и на ней там и сям колеблющийся свет, сиявший на веслах и на гребцах. Когда ее окликнули, весла остановились, и все потемнело.

— А! Они спрятались! — Вернемся домой. Это морские людоеды.

Дана

Наступила ночь, когда Рауль вышел из дома вице-губернатора, оставив Андреа Баррофальди в обществе Вито Вити. Едва за ним затворилась дверь, как Баррофальди, польщенный признанием своей начитанности, обратился к Вито Вити со следующими словами:

— Легко заметить, сосед Вити, что этот молодой англичанин благородного происхождения, несмотря на недостаток образования. Его наружность и манеры… Что тебе нужно?

Эти последние слова относились к слуге, который вошел в комнату в эту минуту с какой-то запиской, говоря:

— Там в передней какой-то человек пришел, просит, чтобы вы его приняли, синьор Андреа. Он тут написал свое имя.

Вице-губернатор взял у него клочок бумажки и громко прочел: Эдвард Гриффин, офицер английского флота.

— А, этот офицер с какими-нибудь вестями с «Крыла-и-Крыла», друг Вито. Я рад, что вы еще не ушли, мы его вместе послушаем. Введите лейтенанта, Пьетро.

Для человека опытного достаточно было бы одного взгляда на пришедшего, чтобы признать его за англичанина. Это был молодой человек лет двадцати двух — двадцати трех, круглолицый, румяный и добродушный с виду, в форменном платье, со всеми характерными особенностями своего общественного положения и национальности. Он прекрасно владел итальянским языком, почему и был выбран для исполнения данного поручения. После поклона вице-губернатору он подал ему лист пергамента.

— Если вы знаете английский язык, синьор, вы из этой бумаги увидите, что я действительно тот, за кого себя выдаю.

— Без сомнения, синьор лейтенант, вы принадлежите к экипажу «Крыла-и-Крыла» и служите под начальством сэра Смита?

Молодой человек казался крайне удивленным и даже едва удержался от смеха, вовремя взвесив все неприличие подобного поведения.

— Я служу на судне Его Величества английского короля, синьор, и оно называется «Прозерпиной»; я не понимаю, о каком «Крыле-и-Крыле» вы говорите, — несколько сухо отвечал моряк. — Капитан Куф, командир того фрегата, который стоял в виду вашей гавани сегодня утром, послал меня на пришедшей сюда сейчас фелуке сообщить вам результат нашей утренней погони за люгером; но я видел его спокойно бросившим снова якорь в вашей бухте. «Прозерпина» завтра будет здесь, чтобы захватить меня и получить сведения о люгере.

Андреа Баррофальди и Вито Вити широко открытыми глазами смотрели друг на друга, точно видели перед собой вестника из преисподней, явившегося возвестить им о их преступлении.

— И вы ничего не знаете о «Крыле-и-Крыле»? — с усилием произнес вице-губернатор.

— Честью заверяю вас, синьор, ничего не знаю. Это во всяком случае не английское судно, да и не итальянское, насколько мне известно.

Такое заверение Гриффина сильно повредило ему в мнении Андреа, так как подрывало авторитет этого последнего по части языкознания.

— Но это название люгера вашего же флота, синьор, и он в настоящее время бросил якорь в нашей бухте, — настаивал Баррофальди.