Блуждающий огонь. Два адмирала

— Ну, все равно, предоставим разбираться в разных вопросах Андреа Баррофальди и Вито Вити, а теперь поговорим о нашем деле, потому что ведь не может «Блуждающий Огонь» вечно украшать бухту Порто-Феррайо!

— Это правда, и я сама шла сюда, чтобы сказать вам это. Мой дядя приехал и хочет ехать в Башню с первой фелукой, какую найдет.

— Вот оно что! Вот подобные совпадения гораздо сильнее вызывают во мне веру в Провидение, чем всякие обедни и итальянское духовенство. Мой люгер заменит для вас фелуку, и мы можем отправиться хоть сегодня ночью. Моя каюта будет в вашем полном распоряжении, а так как вы будете находиться под охраной вашего дяди, то, надеюсь, никто не сможет сказать ничего дурного.

Говоря правду, Джита ожидала этого предложения и заранее взвесила все за и против. Ей не по душе было ехать на корсаре, капитан которого был ее счастливым избранником, она находила это не особенно пристойным; но, с другой стороны, до Башни было всего несколько часов ходу, и к тому же таким способом она уводила любимого человека от могущей ожидать его серьезной опасности, она как бы спасала его, а что значили все досужие сплетни кумушек ввиду такой важной цели для любящего и нежного сердца молодой девушки… Итак, она решила принять предложение.

— Если мой дядя и я примем ваше любезное предложение, Рауль, как скоро можете вы нас увезти? Мы слишком долго отсутствовали, долее, чем мы предполагали, и долее того, насколько имели право.

— Через час, если поднимется ветер. Но вы видите, Джита, совсем стихло, весь воздух Италии уснул. Поверьте, что мы тронемся при первой возможности; в крайнем случае прибегнем даже к веслам.

— Так я повидаюсь с дядей и скажу ему, что есть судно, готовое к отплытию, и что мы хорошо сделаем, если им воспользуемся. Не странно ли, Рауль, что он совершенно не подозревает о том, что вы стоите здесь в бухте? С каждым днем он все менее и менее замечает, что происходит около него, и я уверена, редко вспоминает о том, что вы управляете неприятельским судном.

— Пусть он только верит мне! Ему никогда не придется узнать другое.

— Мы оба в этом не сомневаемся, Рауль. Ваш благородный поступок относительно нас, когда вы спасли нас от алжирского корсара, что положило начало нашему знакомству почти год тому назад, призывает с нашей стороны на вас вечные благословения и навсегда соединило вас с нами. Если бы вы не подоспели к нам на помощь прошлым летом, мы теперь были бы рабами этих варваров.

— Это второе обстоятельство, заставляющее меня верить в Провидение, Джита, потому что, спасая вас из рук этих алжирцев, я еще не знал, кого я спасаю; а вот вышло на самом деле, что, служа вам, я служил самому себе.

— О, если бы вы научились служить Богу, управляющему всеми нами по своей святой воле! — воскликнула Джита с блестящими от слез глазами и почти судорожно сдерживая охватившее ее при этих словах волнение. — Но мы вам вечно будем благодарны, Рауль, как орудию Его благости к нам в этом алжирском деле. Мне легко будет получить согласие дяди ехать; но так как он знает ваше настоящее положение в те минуты, когда желает об этом вспомнить, то я не считаю удобным сказать ему, с кем он поедет. Нам с вами надо условиться о месте и времени свидания, а уж я позабочусь о том, чтобы он был со мной и готов к отплытию.

Затем Рауль с Джитой обсудили все необходимые подробности отъезда. Встретиться условлено было за городом, неподалеку от кабачка Бенедетты, где они рассчитывали на меньший риск натолкнуться на любопытных. Когда все было решено, Джита нашла, что пора проститься. Рауль не удерживал ее в уверенности встретить ее через час, чтобы быть наготове к отплытию при первом дуновении ветра.