Блуждающий огонь. Два адмирала

— Синьорина обладает редким голосом, капитан. Но теперь нам надо заняться другим. Если вы потрудитесь пройти со мной на мой наблюдательный пост, то, может быть, поможете мне разобраться тут кое в чем. Видите ли эту маленькую фелуку? Она определенно приближается к нам, но совершенно сверхъестественным образом — при настоящем, довольно чувствительном ветре, на всех парусах, и не производя ни малейшей зыби на воде.

Рауль нежно пожал руку Джиты и посоветовал ей перейти в ее каюту, опасаясь вредного влияния на ее здоровье свежего ночного воздуха. Затем он поспешил за Итуэлом и, различив указанную фелуку, насколько позволял ночной полумрак, содрогнулся при виде ее близости к люгеру. Когда он видел ее последний раз вечером, она находилась по крайней мере в полумиле от «Блуждающего Огня» и, продолжая продвигаться с прежней скоростью, должна была в настоящее время уйти уже на целую милю вперед; оказывалось, однако, что она переменила направление и шла прямо на люгер.

— Вы давно за ней следите? — спросил Рауль.

— С тех пор, как она, по-видимому, не трогалась с места, прошло минут двадцать. Ее направление к нам еще можно было бы, пожалуй, объяснить сильным течением в этом месте; но мне совершенно непонятно, почему она не идет вперед.

— Это береговое судно, Итуэл, во всяком случае. Не думаю, чтобы англичане пожелали вторично испробовать нашей картечи.

— Бог один знает! Люди на том фрегате сущие дьяволы. Посудите сами: при весьма удовлетворительном ветре и так медленно двигаться! Тут что-нибудь неспроста.

Приходилось остановиться на том предположении, что на фелуке тайком подбирается неприятель, потому что, действительно, это маленькое судно направлялось прямо к люгеру. Следовало приготовиться к обороне.

Однако Раулю очень не хотелось будить своих людей; как человек спокойный и твердый, он не любил поднимать фальшивой тревоги. К тому же матросы его были утомлены беспокойным днем и починкой повреждений на судне и спали теперь тяжелым сном усталых людей. Раулю все не хотелось допустить мысли, что англичане осмелятся вторично попытать свои силы.

Между тем фелука все приближалась, а следовательно, росла и опасность быть захваченными. Принимая все это во внимание, Рауль решил предварительно опросить приближавшуюся фелуку, рассчитывая на то, что при первом его зове поднимется весь его экипаж, так как нападение с фрегата отчасти предполагалось и все матросы спали с оружием под боком.

— Эгэй! Вы, там, с фелуки! — крикнул Рауль, когда судно было уже настолько близко, что не требовалось никакого рупора. — Что это за судно и почему оно так наплывает на нас?

— «Красавица Корсика», — отвечали ему с фелуки на полуфранцузском, полуитальянском наречии. — Нас наняли в Падюлелла, и мы держимся берега, потому что наше судно не ходко. А на вас нас тянет течением.

— Я не могу допустить такой близости, я стану стрелять! Вы знаете, что наше судно вооружено.

— А, синьор! Мы друзья республики и не хотим вам вредить. Мы надеемся, что вы не обидите бедных судовщиков. Мы пройдем у вас за кормой.

Это заявление было так внезапно и неожиданно, что Рауль не успел ничего возразить; к тому же было уже и поздно: быстрым движением фелука надвинулась к люгеру, чем окончательно подтвердила все опасения Итуэла.

— Все наверх, надо помешать столкновению! — крикнул Рауль, бросаясь за оружием. — Скорее сюда, ребята, наверх! Тут измена!

Едва раздался его громкий голос, как палуба стала быстро наполняться молодцами-матросами.

Фелука быстро надвинулась на люгер, и в тот момент, когда готово было произойти столкновение судов, послышался плеск весел, и пламя, вырвавшееся из открытого люка фелуки осветило быстро удалявшуюся шлюпку.

— Брандер! Брандер! — закричало разом несколько человек, и ужас, прозвучавший в этом возгласе, ясно показывал все страшное значение этой новой опасности, самой ужасной из всех, какие могут ожидать моряка.

Но среди раздавшихся голосов не слышно было голоса Рауля Ивара. Он исчез, и секунду спустя уже послышался его громкий клич:

— Антуан, Франсуа, Грегуар! Сюда, за мной! Пусть остальные приготовят все к отплытию!

Позванные матросы следом за Раулем перебрались на борт горевшей фелуки и с опасностью быть отрезанными от своего судна перерезали и отвязали канаты, которыми англичане успели соединить фелуку с люгером; затем благополучно перебрались обратно, хотя секунда промедления стоила бы им жизни.

— В путь, живее, ребята, если мы хотим спасти наш прекрасный люгер от пожара! — распоряжался Рауль.

Нельзя было терять ни секунды. Повинуясь ветру и течению, люгер плавно пошел, но сначала за ним же потянулась и фелука, палуба которой уже представляла одну сплошную огненную скатерть. Но вот к общему восторгу люгер совершенно отделился и, освобожденный от всех пут, легко подвигался вперед, оставляя неподвижным на прежнем месте горевшее предательское судно в виде одной сплошной огненной массы.