Блуждающий в темноте

— Удобно, что большинство из них до сих пор отбывает срок в «Стренджуэйз».

— Большинство? — переспросил Блейк.

— Один из нападавших освобожден под расписку. — Наоми повторила то, что мы слышали на брифинге.

— Да-да, — подтвердил Блейк. — Тот спайсовый дилер… — Он прищурился, припоминая. — Как его там прозвали? Кажется, Полубокс.

— А почему? — спросила Наоми.

— Не хочется портить сюрприз от встречи с ним, но вряд ли вас сильно удивит, что он — редкостный подонок.

— Вы имели с ним дело?

— К счастью, нет. Он из молодых, все это было уже после меня. В «Стренджуэйз» угодил в прошлом году и через несколько месяцев вышел. Я просто старался быть в курсе того, что поделывают сокамерники Мартина. Если я правильно помню, именно Полубокс пытался повесить его на простынях.

Наоми покачала головой:

— Такому самое место в тюрьме…

— Или в могиле. Приговор отменили, представляете?

— Все эти угрозы и покушения на Вика… — задумчиво сказал я. — Всегда задавался вопросом — почему в тюрьме к нему так паршиво относились?

Наоми посмотрела на меня:

— Он убил троих детей…

— Но действительно, — заметил Блейк. — Есть в «Стренджуэйз» такие, кто никого не убил? Да там детоубийц столько же, сколько дней в году.

— Может, из-за лунатизма? — спросил я. — Или потому, что отрицал вину? Открещивался от содеянного?

— Может, и так. — Блейк пожал плечами. — Сидеть в одной камере с наглыми убийцами и заявлять им, что невиновен или что ничего не помнишь, все равно что гладить их против шерсти. Но сдается мне, есть еще какая-то причина. — Он задумался. — Вик был со странностями.

— Со странностями? — переспросила Наоми.

— Не хочется так говорить, но да. Понаблюдайте за жизнью на любом школьном дворе, и сразу угадаете, кого потом будут макать в парашу. Готов домом своим поклясться, что Вику тяжко пришлось в тюрьме, к сожалению.

— К сожалению? — переспросил я.

Не с целью возразить, просто по опыту общения с представителями старой гвардии я знал, что они обычно занимают крайне жесткую позицию по таким вопросам.

— Организованная и безнаказанная травля заключенного в строгорежимном учреждении? — Блейк поморщился, будто от боли. — Совсем не к такому должно стремиться общество. Что же касается других заключенных, которые покушались на его жизнь…

Я нетерпеливо кивнул:

— Как мы уже сказали, их легко исключить из числа подозреваемых.

— Верно, — согласился Блейк. — Итак, вас интересуют давние обстоятельства дела.

— Вы были старшим детективом-инспектором в полицейском подразделении Северного Манчестера, когда поступил роковой вызов…

Блейк кивнул:

— Не знаю, то ли я слишком много об этом думаю, то ли у меня тогда было предчувствие, но я всегда говорю, что тот год для всех стал новой точкой отсчета.

— В каком смысле?

— Все обвалилось, ну или пошло наперекосяк. Ипотечный кризис, экономический спад, банкротства — вот это все. Потом война в Ираке, выпуск первого айфона. Появление всех этих чертовых соцсетей. Детали стали не важны, все по верхам. — Блейк покачал головой. — В тот год мы утратили энтузиазм. Запал пропал. — Он потер кончик носа и скромно улыбнулся. — Во всяком случае, у меня. Да, я был старшим сотрудником полицейского подразделения Северного Манчестера, но я впервые столкнулся с этим делом, когда окровавленного Вика доставили в Главное полицейское управление, в Честер-хаус. Сразу стало ясно, что все очень серьезно, но поначалу было ужасно трудно добиться от Вика чего-то связного.

— В каком он был состоянии?

— Перевозбужденный, дезориентированный. На вопрос, откуда кровь, ответил, что не помнит. Полный раздрай, приходилось действовать аккуратно. Его трясло, он нес несуразицу. Состояние шока.

— Наверное, было очень сложно установить хоть что-то.

— Было бы, но девушка-диспетчер связала его описание с сообщением о подозрительных лицах по адресу: Брайарс-Грин, дом одиннадцать. У дома Муров. Там работы хватило, уж поверьте.

— Можете описать место происшествия?

— Предпочел бы стереть его из памяти. Дом на две семьи в конце глухой улочки. Соседи спали и умудрились ничего не услышать. Парадная дверь широко распахнута. Мэгги… — Блейк отпил воды и продолжил: — Маргарет, мать семейства, на полу у лестницы. Много крови, ножевые ранения живота и груди, порезы на руках и ногах. Очевидно, пыталась не пустить нападавшего к детям. Мы нашли их наверху. Близнецов. В ванне. Они забрались туда и спрятались за занавеской для душа, но…

— Достаточно, — сказал я. — Как вы определили, что старшая девочка пропала?

— По фотографиям на стенах, — ответил Блейк. — Везде было пятеро. Мэгги — мать. Артур и Мэри — близнецы. Фрэнк — отец. И Лиззи — старшая дочь. Конечно, мы сразу стали искать Фрэнка и Лиззи — их одних не оказалось в доме. — Блейк кивнул, припоминая. — На какой-то благословенный час я убедил себя, что с ними все хорошо, что они где-то вместе, в безопасности. Моей дочери тогда тоже было двенадцать лет, и, честно говоря, я даже позвонил жене и попросил обнять Люси.

Трогательное отступление.