Боб – необычный кот

Я смотрел, как медсестра заполняет бланк, и понял вдруг что-то важное.

– Это значит, что теперь я его законный владелец?

– Да, – улыбнулась сестра. – А что-то не так?

– Нет, все отлично. – Я чуть-чуть отклонился назад. – Даже здорово.

Я погладил Боба по голове. Он явно был еще под действием укола, так что шейки его я не касался. Он бы и руку мне поцарапал за такое!

– Слыхал, Боб? – весело спросил я его. – Мы теперь с тобой официально семья.

Очевидно, мы привлекали к себе еще больше, чем обычно, взглядов по дороге домой. Я улыбался улыбкой шириной с Темзу, не меньше.

То, что у меня появился Боб, само по себе сильно изменило мою жизнь. Он заставил меня взглянуть по-другому и на себя самого. И то, что я увидел, мне не слишком понравилось.

Я не очень гордился тем, что я – героинщик, избавляющийся от зависимости. Я взял за правило не брать Боба с собой, когда шел в реабилитационный центр и в аптеку за метадоном – препаратом, являвшимся «промежуточной стадией» между героином и свободной от наркотиков жизнью. Пусть это звучит бредово, но я не хотел вовлекать Боба в эту темную часть моей жизни. Благодаря Бобу я действительно считал, что все это теперь в прошлом. Будущее я представлял светлым и прекрасным и был твердо намерен вернуться к нормальной жизни.

Через пару дней после того, как мы поставили Бобу микрочип, я нашел дома коробку с приспособлениями, которые я использовал, когда употреблял героин. Будто призрак из прошлого – столько всплыло жутких воспоминаний. Я увидел себя таким, каким больше не желал видеть.

«Этой дряни в моем доме больше не будет», – решил я. Еще не хватало, чтобы «это» болталось вблизи от Боба, даже если он ничего и не видел.

Боб шел за мной до самой помойки и наблюдал за тем, как я забросил коробку в контейнер для опасных отходов.

– Вот так-то, – сказал я, поворачиваясь к коту. Он смотрел на меня своим рентгеновским взглядом. – Я просто делаю то, что давным-давно надо было сделать.

Глава 14 Исчезнувший

Уличная жизнь никогда не проходит гладко. Всегда надо быть готовым к неожиданностям. Заканчивалось лето, и жизнь на Ковент-Гарден менялась. Точнее сказать, усложнялась.

Боб по-прежнему был любимцем толпы, особенный «хит» для туристов. Из какого бы уголка мира они ни прибыли, они всегда останавливались и заговаривали с ним. Наверное, я услышал все языки, которые есть на этом свете, – от африкаанса, языка ЮАР, до валлийского наречия Англии. Я выучил слово «кошка» на каждом из них. По-чешски, например, это «кочка», по-русски – «кошка», по-турецки «чэдэ», на японском «нэко», а мое любимое, по-китайски, «мао».

Какими бы непривычным для уха ни были сами слова, звучали они одинаково с любовью. Боб нравился всем.

Неприятности же исходили в основном от «местных».

– Здесь, вообще-то, работают «живые статуи», – заявил мне однажды городской «смотритель», когда я играл на Джеймс-стрит.

– Но их же нет. – Я обвел рукой пустую улицу.

– Ты знаешь правила, – настаивал он.

Когда живешь на улице, правила приходится иногда нарушать. Я покорно поднимался, уходил, а потом, побродив где-нибудь пару часов, тихонько возвращался обратно на Джеймс-стрит. Риск того стоил: здесь я мог заработать больше.

Персонал ближайшей станции подземки тоже начал на меня жаловаться. Очень неприятный инспектор, большой потный дядька в синей форме, как-то подошел ко мне.

Боб умеет потрясающе видеть людей, «читать» их. Он издали может распознать недоброжелателя: этого дяденьку он приметил, когда тот только направился к нам, и сразу же сжался в комок у моих ног – прижимался ко мне все плотней и плотней по мере того, как тот приближался.

– Ты бы лучше убирался отсюда подальше, – пригрозил инспектор, – а то пожалеешь.

– О чем пожалею? – вопросил я, не собираясь уходить.

– Увидишь. – Он явно пытался меня запугать. – Я тебя предупредил.

Я знал, что он командует только на станции и просто пугает меня. Но решил, что разумнее будет и вправду убраться отсюда на какое-то время.

Сначала я перешел на Нил-стрит, где меня не увидят сотрудники станции. Прохожих, правда, здесь было поменьше, по крайней мере таких приветливых, как на Ковент-Гарден. Всегда какой-нибудь идиот пихнет мою сумку или попытается напугать кота. Боб сворачивался в колючий комок и сужал глаза, когда мы туда приходили. Он как бы говорил: «Мне здесь не нравится».

Поэтому несколько дней спустя, направляясь привычной дорогой к Ковент-Гарден, мы прошли через Сохо и дальше прямо на Пикадилли.

К востоку от Пикадилли, на дороге, ведущей к площади Лейчестер, есть очень удобное место для уличных артистов. И я решил отправиться туда.

Выбрал местечко у одного из входов в метро, рядом с выставкой «Хотите верьте – хотите нет». День был по-настоящему шумным, и к вечеру огромная толпа туристов захлестнула улицы: кто-то спешил в кино, кто-то в театр. Как обычно, люди замедляли шаг, увидев Боба, и вскоре наши дела стали налаживаться. Вот только сам Боб явно нервничал и сворачивался во все более плотный клубок. Ему больше по душе были места, которые он уже знал.