Бобби фишер идет на войну

Жизнь Фишера можно охарактеризовать словами Скотта Фитцжеральда: «В американской жизни нет второго акта». Достигнув своей единственной цели, он разрушил свой raison d'etre (основание жизни. — фр.). Лишённый цели, он потерял и без того слабое сцепление с реальностью. Ему больше нечего было доказывать, а над желанием играть витал страх поражения. Фишер превратил Рейкьявик в поле боя, и матч оказался последней настоящей шахматной войной, которую он провёл.

Спасский улетал из Москвы на праздник шахмат. Фишер отправлялся на войну. Его подход к матчу привел к триумфу. Реликвии той битвы можно увидеть в музее Исландской шахматной федерации, расположенном на одной из небольших улиц Рейкьявика, на первом этаже старого офисного здания. Музей едва сводит концы с концами. Несколько фотографий и карикатур передают атмосферу события. Там же, недавно вернувшись из хранилищ Национального музея, куда они были переданы, находятся шахматная доска, подписанная соперниками, фигуры, которые по ней двигались, и часы, которые в пять часов вечера 11 июля 1972 года запустил Лотар Шмид, открыв матч столетия.

ПРИЛОЖЕНИЯ

БЛАГОДАРНОСТИ

Матч Фишер — Спасский был международным событием. Наше исследование стало таким же широким, равно как и выражение благодарности.

Есть те, без кого эта книга попросту не была бы написана, — этим людям мы выражаем нашу самую глубочайшую признательность. Несмотря на работу над автобиографией, Борис Спасский любезно согласился ответить на вопросы авторов. В Париже он и его жена Марина продемонстрировали нам настоящее русское гостеприимство. В Германии Лотар Шмид прервал на несколько дней свои дела, детально рассказав нам о матче, а также показал красоты своего родного города, древнего Бамберга. Гудмундур Тораринссон проявил чрезвычайное радушие и дал нам три длинных интервью. Фрейстейнн Йоханнссон, который на матче представлял Исландскую шахматную федерацию и три десятилетия назад написал об этом книгу, неутомимо разыскивал все факты, имена и телефоны, относящиеся к исландской части повествования. Без него работа над книгой шла бы гораздо дольше. Сэмундур Палссон порадовал нас историями о своей жизни того времени, тепло приняв нас в своем доме у моря, как тридцать лет назад принимал там американского претендента.

Виктор Ивонин представил великолепный отчёт о событиях московской части нашей истории, обращаясь к впечатляющим личным записям и архиву, своим (не совсем) полным воспоминаниям о событиях, происходивших в Спорткомитете, а также о самых разных товарищах, имевших отношение к матчу. Мы сердечно благодарим Ларису Соловьёву, отбросившую понятные колебания и поделившуюся с нами воспоминаниями о жизни со Спасским. Николай Крогиус, живущий ныне в Нью-Йорке, выслал нам подробные ответы на наши многочисленные вопросы. Иво Ней на некоторое время оставил своё руководство эстонскими шахматами в доме Кереса в Таллине, чтобы поведать о своей роли в матче.

Бывшие шахматисты, администраторы и наблюдатели матча щедро поделились с нами временем и воспоминаниями: это Лев Абрамов, Юрий Авербах, Юрий Балашов, Виктор Батуринский, Евгений Бебчук, Михаил Бейлин, Валерий Шаманин, Наум Дымарский, Виктор Корчной, Александр Никитин, Александр Рошаль, Марк Тайманов, Вера Тихомирова, Александр Ермаков и Николай Жариков. Очень важными оказались вспоминания Анатолия Добрынина об отсутствии разговоров о Фишере и Спасском на этапе его работы в Белом доме, Дмитрия Васильева — о сложных задачах, стоявших перед ним во время работы на дипломатическом посту в Рейкьявике, и Виталия Ерёменко — о предпочтениях Спасского в еде. Ольга Батуринская любезно помогала своему отцу во время нашего интервью и предоставила важные документы и фотографии.

Необходимо упомянуть исследователей и переводчиков с русского языка. Карл Шрек листал советскую прессу и шахматные журналы. Ханна Уайтли и Эндрю Йорк умело переводили мёртвый язык советской бюрократии и расшифровывали интервью; с их прекрасным знанием русского и России они предложили своё видение прочтённого и услышанного. Мы благодарны Тесс Стоби — нашему собственному Московскому центру,—руководившей исследовательской работой авторов. Джон хотел бы поблагодарить Тесс и Аластера за их радушное гостеприимство.

Мы должны особо отметить Викторию Ивлеву-Йорк. Виктория проявила себя как бесподобный координатор, исследователь и переводчик. Никто не мог сопротивляться её обаянию и настойчивости; её интерес к этой истории и последующие вести были бесценны.