Бобби фишер идет на войну

И она пришла в шестой партии, в которой Петросян сдался. Он взял несколько дней перерыва, жалуясь на усталость: у него оказалось низкое давление. Фишер назвал это моментом психологического разрушения противника: «Я чувствовал, что Петросян сломался после шестой партии». Это подтверждает и сам Петросян: «После шестой партии Фишер действительно стал гением, а я то ли сломался, то ли устал, то ли были ещё какие-то причины, но в последних трёх партиях это была уже не игра в шахматы». И в самом деле, когда Петросян вернулся к игре, Фишер победно завершил оставшиеся партии. Президент Никсон вновь написал Фишеру: «Победа в Буэнос-Айресе на шаг приблизила вас к титулу чемпиона мира, который вы заслуживаете, и я вместе с тысячами шахматистов Америки буду поддерживать вас в следующем году во время встречи с Борисом Спасским».

Побеждённый Марк Тайманов.

Побеждённый Бент Ларсен.

Побеждённый Тигран Петросян.

Хотя в матче не было серьёзных нарушений, Петросян позже сетовал: «Шахматисту трудно, когда он заранее знает, что играет в том городе и в том зале, где именно хочет играть его противник, что освещение делается по заказу соперника, что один получает за выступление экстра-гонорар, а другой нет... И дело тут не в том, что без экстра-гонорара плохо играть в шахматы, а в том, что невольно начинаешь чувствовать какую-то дискриминацию, обиду и даже почти унижение. Всё это создает у соперника Фишера определённый комплекс, подобный, наверное, тому, какой испытывают в окопах войска, подвергшиеся перед отражением атаки сильной артиллерийской обработке». Это также было предупреждением Спасскому.

В Москве Петросяна встретили как совершившего то, чего не удалось Тайманову: счёт 6,5:2,5 был поражением, но поражением достойным. Однако впервые за четверть века на мировую корону претендовал не советский шахматист. У Спасского поинтересовались перспективами борьбы за титул, но чёткого ответа не получили: «Одно лишь могу сказать: как мне думается, матч должен быть очень интересным». Свидетельства очевидцев говорили об уверенности Спасского: он считал, что может победить — и победит.

ГЛАВА 8 НЕПРИЯТНОСТИ В РАЮ

Не только у меня праздничное настроение, но и у моих товарищей...

Борис Спасский перед отъездом в Рейкьявик

19 июня 1972 года председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР, для краткости министр спорта, Сергей Павлов давал прощальный приём в честь Бориса Спасского и его команды, улетающей в Рейкьявик. К ним присоединились его заместитель Виктор Ивонин и Виктор Батуринский. Спасский и Павлов произнесли краткие речи.

Не было радостных напутствий для улыбающегося войска, идущего на войну, не было развевающихся флагов и семей, размахивающих руками. Атмосфера казалась напряжённой, полной духа проведённых битв и пошатнувшихся позиций. Спасский сказал, что команда от всей души благодарит Спорткомитет за отличную организацию. Он слегка потерял в весе и казался моложе. Спасский упомянул помощь гроссмейстера Болеславского и отметил, что провел тренировочную партию с Анатолием Карповым. Затем он подтвердил своё решение не брать в Рейкьявик руководителя делегации, врача, повара и переводчика: «Такие люди должны быть совместимы с командой». Опроверг он и ходившие в шахматных кругах слухи о своей недостаточной подготовке. Матч, предрекал он, будет настоящим шахматным праздником.

В ответ Павлов указал на исторический характер предстоящего события. Несмотря на все сложности переговоров, советские требования к матчу были удовлетворены. Присутствующие в зале понимали, что под «сложностями» председатель имеет в виду не только американцев или ФИДЕ, но и самого чемпиона мира. Затем Павлов предупредил команду. Важно проявить жёсткость. На любую «грубость» по отношению к ним необходимо реагировать соответствующим образом. Павлов пытался облечь это в форму шутки, но было очевидно, что он имеет в виду именно то, что говорит, и замечание содержит скрытый упрёк. Слово «грубиян» уже упоминалось в атаке на личность Фишера в еженедельнике «64» — статью о нем заказал Павлов. Он советовал команде не попадаться на удочку загадочности Фишера, ссылаясь на общепринятое мнение, что американский гроссмейстер одарён исключительной, невероятной силой. Затем он пожелал Спасскому победы, все подняли бокалы, и приём был окончен.

На что именно намекал Павлов? Какие «сложности» создали Спасский и его команда? На Западе о советской шахматной машине практически ничего не было известно, кроме того, что она чрезвычайно успешна; бытовал образ беспощадной эффективности культурной и политической системы, не допускавшей никакого несогласия и внутренних дрязг. Реальность же, по крайней мере в процессе подготовки к Рейкьявику, была полностью противоположной.