Бобовые сласти

— О нет! Там я не бывала уже с полвека… — Старушка покачала головой. И, устремив взгляд обратно в котел, сменила тему: — А что вы любите есть? Что там за деликатесы, в вашем Такасаки?

— Да кроме дарума-бэнто, ничего и не припомню… Ну, знаете, которое на всех вокзалах продают? Дорожный ланч с грибами сиитакэ… — Наливая в кастрюльку воды для сиропа, Сэнтаро улыбнулся. Беседы с Токуэ-сан и раньше напоминали ему разговоры с первоклашкой. Но теперь он даже мысленно благодарил ее за столь наивную болтовню. — Эти круглые коробочки у «Дарумы» всегда или красные, или белые. Никогда не знал почему. Может, наполнение разное?[8]

— Вокзальное бэнто — это здорово! Особенно в пути…

— Ну а вас, Токуэ-сан, чем баловали в детстве? В Айти, я слышал, любят удо́н с овощами в мисо? Да и лапша кисимэ́н — из ваших краев, не так ли?

— Да что вы! — замахала руками старушка. — В моем детстве о таких деликатесах никто и не слыхивал! Вокруг была сплошная глухомань. Мы любили засаливать лепестки сакуры. А потом заливали их кипятком и пили вместо супа.

— Ничего себе… Звучит как рассказ о какой-нибудь загранице!

— Так и есть. Тогдашняя Япония — совсем другая страна…

Сэнтаро поставил на огонь кастрюльку с водой и согласно кивнул.

— Все когда-нибудь меняется, это верно. Ничто не вечно… Вообще ничто.

— Вы о чем это? — удивилась Токуэ-сан. И внимательно оглядела его с головы до ног.

— Да ладно, это я так… О себе.

— А точнее?

— Ну, просто… я должен деньги. Этому заведению. А точнее — вдове моего прежнего босса.

— О боги!

— Долгая история… Но в общем, случилась в жизни черная полоса. Когда я не выдержал и оступился.

— А может, вас водят за нос мошенники?

— Теперь уже нет. Из долговой ямы меня выкупил мой бывший босс. С тех пор я работаю здесь. И расплачиваюсь понемногу с его супругой… Эй! Вы за бобами следите? — напомнил он, перехватив ее пристальный взгляд.

Спохватившись, старушка снова уткнулась в котел с цубуаном.

— И как же вы, шеф, умудрились вляпаться в такие долги?

Он взглянул на воду в кастрюльке. Со дна уже поднимались, танцуя, мелкие пузырьки.

— Стыдно признаться, но… Жить по правилам мне удавалось не всегда. Довольно долго я не понимал, чем в жизни лучше заняться. За что ни брался — ничего не получалось как надо. В молодости хотел стать писателем. А в итоге так и не написал ни строчки. Столько лет угрохал на дораяки. Но крутого кондитера из меня тоже не вышло! Я просто бесполезный разгильдяй. И тут уже ничего не изменишь.

— Но вы же столько работаете… С утра до вечера, без выходных!

— А толку? — криво усмехнулся он. — Дальше-то что?

Токуэ-сан погасила огонь под котлом с бобами. Но почему-то не торопилась их промывать, как обычно. Не сводя глаз со сваренных бобов, она выдержала долгую паузу. А затем повернулась к Сэнтаро:

— А дальше мы постараемся вместе. Я помогу!

Вода для сиропа в кастрюльке перед Сэнтаро начала закипать.

— Вы и так мне здорово помогли. У моих лепешек наконец-то появился свой вкус! Куда уж дальше-то? Я, конечно, страшно вам благодарен, но… Если судьба — злодейка, от нее и правда не убежишь!

Сэнтаро покачал головой и взялся за чашку с сахаром.

— Судьба?! — Голос Токуэ-сан вдруг странно изменился. — Не бросайтесь такими словами, шеф!

— А??

— Молодым и здоровым людям не пристало рассуждать о судьбе…

Похоже, его отчитывали как мальчишку. Сконфуженный Сэнтаро уставился в пол.

— Я и сама… очень долго пробыла там, откуда нельзя выходить, — тихо добавила Токуэ-сан. И, покачав головой — так, словно собственные слова не понравились ей на вкус, — принялась наливать в котел свежую воду.

— Прошу прощения… — сказал Сэнтаро. — Спасибо, что переживаете за меня.

— И вы меня простите… — отозвалась старушка, не глядя него. — Забудьте, если можно.

Глава 11

Лето подходило к концу.

С каждым днем цикады скрежетали громче, солнце садилось все раньше, и Сэнтаро, танцуя за плитой, все дольше наслаждался прохладным вечерним ветерком.

«Дорахару», похоже, пережил этот «мертвый сезон» без проблем, и «сезонного» спада продаж уже можно было не опасаться. За последние годы Сэнтаро привык к тому, что с началом летних каникул[9] главные покупатели — школьницы — исчезают с его горизонта. Но этим летом ничего подобного не случилось. Наоборот: теперь компании малолеток засиживались за барной стойкой буквально каждый день. Самый большой интерес у них обычно вызывали дораяки, холодные напитки — и, как ни странно, маячившая в глубине кухни фигурка Токуэ-сан.

Стайка самых невоспитанных пигалиц, чаще других залетавшая в «Дорахару» по дороге из школы домой, была как раз из этой категории. Они усаживались за стойку поближе к стульчику, на котором обычно отдыхала Токуэ-сан, — и щебетали особенно громко, чтобы Токуэ-сан их услышала.

— Ка-ак же доста-ала эта учеба! — начинала, к примеру, одна из них.

— Так в чем же дело? — тут же отзывалась старушка. — Возьми выходной — да гуляй себе на здоровье!

Услышав такое, все пигалицы разом сморщили носики.

— Э-э?! Меня же тогда предки из дома выгонят!

— Ну и пусть! Зато сможешь гулять сколько хочешь.

— Вы ч-что… серьезно?

— А то!