Бочка порядка ложка хаоса. Игра в прятки

— Расскажу кому-нибудь, не поверят, — заявил Ярослав, отсмеявшись. — Какое незамутненное сознание, какая изобретательность. А все из-за отсутствия знаний и принятого за действительное желаемого. Тилар, драконы так не рождаются. Если бы они так рождались, никаких бы проблем не было. Придумал какую-то ересь, уговорил дракониху превратиться в человечку и забеременеть, а потом посидел рядом, погладил живот, подумал о своей ереси и ву-а-ля — драконенок готов, пускай и полукровка. Собственно, полукровка как раз родится. Вот только от дракона у него будут какие-то особенности дара, не больше. Понимаешь ли, дракон — это знание. Чтобы дракон появился на свет, знание должно достигнуть той критической точки, после пересечения которой оно может из разряда предположений перейти в разряд истины. И кто-то должен это знание в нужном направлении подтолкнуть. Убедить в его истинности других людей, заставить их заинтересоваться. И тут уже особой роли не играет, что это за знание. Будь то какая-то ерунда вроде доказанной теории о том, что у мужчин, которым изменяют жены, не растут рога только из-за нехватки в организме кальция, или что-то способное поставить мир с ног на голову — все равно родится дракон. И тогда реально начнут расти рога после приема определенной дозы кальция. Или то, что раньше считалось головой мира, станет его ногами. Понимаете? От существенности знания зависит только количество появившихся на свет драконов. А родиться они могут где угодно. То, что Максим родился у своей мамы всего лишь совпадение. Вот такой он невезучий.

— Почему это невезучий? — спросил Максим.

— Потому что теперь тебе придется менять свой мир.

— Почему именно я?!

— Потому что этот вот добрый человек принес в мир знание о том, что драконы-полукровки могут оживлять мертвые ветви. Понимаешь? Причем драконы-полукровки, специально для этого рожденные.

— Понимаю, — печально сказал Максим и врезал теткиному мужу по его наглой морде.

Тилар потрогал челюсть, но отвечать не стал. Максим от него отвернулся, немного подумал и задал еще один вопрос:

— И у меня получится?

— Не факт, — сказал Ярослав. — Этот добрый человек заложил семидесятипроцентную вероятность. Заложил бы стопроцентную, точно бы получилось. А так, тридцать процентов против тебя.

— Придурок, — оценил Максим дядину предусмотрительность. Это он, наверное, чтобы скучно не было. — Что мне делать, чтобы получилось?

— Не знаю, — сказал Ярослав. — У меня получается, когда я очень ярко ощущаю то, чего еще нет. Запахи чувствую, звуки слышу, ветерок ощущаю и вообще. Это все сила воображения. Такое у меня получается когда я разозлюсь, расстроюсь или напьюсь. Правда, в третьем случае гораздо реже. А когда мне хорошо, создавать не выходит. Учитель говорит, что это неправильно, но пока мы с этим ничего сделать не можем.

— Твою ж маму… — оценил перспективы Максим.

Лучше бы ничего не знал. Спал бы крепче.

В мир сати Максим и Тилар возвращались в молчании. Парень обдумывал свою незавидную участь. Мужчина тоже о чем-то размышлял. Вернуться он согласился куда угодно и ни капельки не огорчился, когда оказался посреди огромной лужи за школой Коярена. Задерживаться он там, правда, не собирался, но парень успел поймать его за плечо и страшно прошептать в ухо:

— Только попробуй подойти к моей жене. Изменю мир так, что ты будешь жить в нем вечно и вечно же мучиться от боли во всех местах. И обезболивающее тебе не поможет. И лекари.

Тилар кивнул и все-таки исчез.

Глава 12 Хотели как лучше…

— Давайте с вами договоримся, — сказал Максим.

Тилар посмотрел с наигранным любопытством и кивнул.

Сидели они в той же беседке, в которой Максим совсем недавно нашел похищенную жену. Снаружи шел мелкий противный дождь. И озеро шуршало. И казалось, что над ним плывет туман, в глубине которого скрывается рой насекомых. Наверняка опасных насекомых.

Умные утки куда-то попрятались.

А неумные люди сидели в беседке, старательно пили чай и время от времени ежились из-за порывов мокрого ветра.

— Так вот, — сказал Максим, переждав очередной порыв и усилием воли заставив зубы не выбивать дробь. — Давайте с вами договоримся, что вы терпеливо подождете пять лет. Это большой срок, на самом деле. Может, к тому времени Ярик станет настоящим создателем и всех спасет. Или кто-то придумает что-то со стопроцентной гарантией успеха. У меня вон брат тот еще изобретатель… В общем, пять лет. И если ничего не изменится, я в полном вашем распоряжении.

Тилар опять кивнул.

А Максиму захотелось взять где-то дрын побольше и съездить дяде по физиономии. Ага, именно дрыном, потому что кулака для него маловато будет.

Вряд ли после этого что-то бы изменилось в лучшую сторону, но Максим хотя бы душу отвел. Слишком уж ярко он чувствовал, что его не воспринимают всерьез. Точнее, не так. Всерьез, может, его и воспринимают, но считаться все равно не собираются. И что бы он не говорил, какие доказательства бы не приводил, если понадобится, на все его просьбы и заключенные с ним договоры попросту наплюют.

Неприятно такое чувствовать.

— Ижен, мы его нашли!