Бочка порядка, ложка хаоса

       -- Вот и поговорили, -- пробормотал Максим.

       Похоже, над ним тут все издеваются. Кто больше, кто меньше. Даже интересно стало, а каман Дамия действительно случайно проговорился про Тигровые Лилии? Или он отлично знал, что парень пришел в себя и подслушивает? Как бы этот вопрос прояснить?

       А еще становится понятно, откуда у папы паранойя. Мир такой, паранойя тут передается, как вирус, а окружающие ее питают и трепетно растят. Чтобы жизнь скучной не показалась, наверное.

       Окно открылось тихо-тихо, если бы рама вначале привычно не щелкнула, человек, сидевший за столом, ничего бы не заметил.

       -- Шете Гарев, -- удивленно произнес, когда темная фигура спрыгнула на пол и стянула с головы капюшон. -- Что вас привело ко мне домой в таком виде и в такое время?

       Ну, да, молодые, подающие надежды офицеры, пускай даже стражи, а не защитных рядов, редко позволяют себе вспоминать о старой профессии, особенно если из-за этой самой профессии в свое время три года просидели в тюрьме и были выпущены только после согласия стать стражником, и начать ловить своих бывших товарищей и коллег.

       -- Каман Дамия, -- молодой и талантливый склонил голову, насмешливо улыбнулся мечу, направленному ему в живот, и окинул взглядом комнату, словно пытался убедиться, что попал именно туда, куда собирался. -- Знаете, мой отец был не самым лучшим человеком. Он меня научил не лучшему ремеслу и остался должником не очень приятных людей. Но он всегда придерживался одного простого убеждения. Всему есть предел. И если кто-то пытается эти пределы перешагнуть, его необходимо остановить.

       -- Интересная мысль, -- согласился Дамия и направил меч острием в пол. Угрожать мальчишке, решившему влезть в чужой дом, чтобы пофилософствовать, как-то нелепо.

       -- А у меня потребовал отдать отцовский долг человек, который не просто переступить желает. Он хочет пределы уничтожить. Все и сразу. В этом городе. Мне это не нравится, я рассчитывал здесь растить своих детей, даже почти женился.

       -- Еще интереснее, -- сказал каман Дамия. -- Садись, -- указал на гостевое кресло. -- И рассказывай. Посмотрим, что можно с этим сделать.

       Цыплят по осени считают.

       -- Нехорошее у меня предчувствие, -- сказал Максим.

       Тайрин сделала вид, что не услышала. Она была очень увлечена тысяча первым вариантом списка из четырех пунктов, который художественно изобразила на куске чего-то гладкого и тонкого, совершенно не похожего на бумагу . Парень эту штуку пощупал, обнюхал и даже попробовал откусить кусочек. И с удивлением обнаружил, что состоит она из тоненьких ниточек. В общем, это оказалась ткань очень плотного плетения, покрытая какой-то гадостью с примесью смолы. А местные на ней пишут, на шпаргалки рвут, и оно их ни капельки не смущает.

       Пункты накануне вечером сочиняли долго и нудно. Изначально в списке их было то ли пятнадцать, то ли семнадцать, но девять Атьян вычеркнул сразу. Три из этих девяти были хранилищами наикрутейших семейств города. Причем, что с точки зрения Максима было несколько странно, хранилища были общими, то есть одновременно принадлежали четырем-пяти семьям. Поделиться с ними энергией мог любой житель города, и его имя вписывалось в какие-то таблички. Да и использовать эти хранилища предполагалось в случае каких-то катастроф. Оттуда же черпали силу целители, если у них был завал, погром и собственных запасов не хватало. А самое главное, рано или поздно такие хранилища переполнялись и тогда энергию использовали для создания очередной плоскости. И вот плоскости уже частично попадали под управление семей, которым хранилище принадлежало, семьи же имели право продавать территорию, дарить ее, разрешать строить школы, храмы и прочие культурные центры. С другой стороны, люди, которые были вписаны в таблички, могли там селиться, не спрашивая разрешения и ничего не заплатив, просто сообщив об этом одной из семей. Ну, или потомки этих людей. Так же могли смело открывать там магазинчики, садить сады и разводить огороды, если было на то их желание.

       Еще два хранилища принадлежали храмам, а Атьян был почему-то уверен, что именно эти храмы в подобную историю впутываться бы не стали.

       Четыре принадлежали старейшим и самым большим больницам города. С тем, что доктора вряд ли станут воровать артефакты лишь для того, чтобы через неделю их вычерпать при лечении партии пострадавших из-за собственной дурости подростков, согласился даже Максим. Как-то оно нелогично.

       Остальные пункты Тайрин с Атьяном обсуждали долго и бурно, упоминая чьи-то имена, какие-то термины и адреса. Максим немного их послушал и отправился в подвал, решив, что лучше потратит это время на изучение мира с помощью бабочки-радара. А потом увлекся запутанными лабиринтами подземелий, мелкими животными, похожими на лохматых крыс и странными личностями, что-то таскавшими по запутанному участку тоннелей. Тайрин позвала его кушать и спать как раз в тот момент, когда к странным личностям добавилось еще несколько человек, и они дружно начали поднимать таскаемое куда-то наверх. Наверное, это и были любимые бывшей блондинкой контрабандисты.