Бодлер

В конце концов Бодлер начал переговоры с Мишелем Леви, тем более что тот еще в 1846 году сообщал о «скором» выходе «Лесбиянок», а в 1848-м — о столь же «скором» выходе сборника «Лимбы». Но вместо того, чтобы договориться теперь уже о «Цветах зла», оба они обсуждают рассказы По, и 3 августа Бодлер продает Мишелю Леви свой перевод «Необыкновенных историй» и «Новых необыкновенных историй». В контракте предусматривалось, что переводчик получит вознаграждение в размере двенадцатой доли от продажной цены книг при исходном тираже в шесть тысяч шестьсот экземпляров — это было много.

В то время он занимал комнату в гостинице «Нормандия» на улице Нёвде-Бонз-Анфан, как раз там, где бедняга Нерваль прожил последние месяцы своего трагического и мучительного существования. Бодлер знал — это временный адрес; он по-прежнему искал квартиру, где поселится, предпочтительно с Мари Добрен. Но случилось так, что Мари неожиданно ушла из театра «Гэте», где у нее был ангажемент, и уехала с одной труппой в турне по Италии.

В надежде, что она вскоре вернется во Францию, Бодлер отправил пылкое рекомендательное письмо Жорж Санд. Правда, не без доли иронии, ибо в постскриптуме Бодлер писал, что, рискуя вызвать неудовольствие романистки и прослыть бесцеремонным, он задавался вопросом, как ее следует называть: госпожой Санд, госпожой Дюдеван или же госпожой баронессой Дюдеван… Бодлер говорил себе, что если знаменитая писательница сможет посодействовать его любовнице и найдет ей применение в каком-нибудь парижском театре, то они с Мари действительно смогут начать совместную жизнь…

На несколько недель Бодлер возвращается в меблированную комнату на улице Сены, где находилась гостиница «Марокко», одно из его предыдущих пристанищ, затем в конце концов находит квартиру — совсем пустую квартиру — на улице Ангулем-дю-Тампль, в районе бульвара Тампль, где теснятся мелкие ремесленники: точильщики, жестянщики, склейщики фарфора, портные, торговцы трубками… Чтобы иметь возможность выплачивать требуемую владельцем квартиры сумму, Бодлер снова взывает к госпоже Опик. С начала года та вместе с мужем чаще всего проживала в доме, который они построили на высокой скале в Онфлёре. Она, естественно, сказала об этом Анселю. И благодаря его неожиданной поддержке согласилась пожаловать сыну аванс.

ЭДГАР ПО ПОСТУПИЛ В ПРОДАЖУ

Вопреки ожиданиям, Бодлер не был удовлетворен новым жилищем на улице Ангулем-дю-Тампль. Тем более что Мари Добрен не пожелала поселиться вместе с ним. И он со своей стороны возобновил совместную жизнь с Жанной Дюваль. В присутствии посторонних, опасаясь смутить их, он называл ее «женой».

Картина мира, развитие существующих воззрений все сильнее раздражают его, и бóльшая часть книг, которые ему попадаются, вызывает у него двойное чувство усталости и отвращения. Он во весь голос заявляет об этом Альфонсу Туссенелю, одному из ревностных последователей Фурье, обратившемуся к изучению животных после того, как этот последний подарил ему одну из своих книг о животных и птицах.

На его взгляд, пишет ему Бодлер в январе 1856 года, воображение — самая «научная» из способностей, ибо только оно заключает в себе «универсальную аналогию, или то, что мистическая религия называет соответствием. Однако если я хочу напечатать подобные вещи, мне говорят, что я безумен, а главное — без ума от себя самого, и что педантов я ненавижу лишь потому, что мне не хватает образования». И опять, как в своей статье о Всемирной выставке, он набрасывается на прогресс и цитирует Жозефа де Местра, «великого гения нашего времени, ясновидца». А затем утверждает:

«Все лжеучения, о которых я упоминал только что, в конечном счете являются лишь последствием главного современного лжеучения, искусственной теории, подменившей естественную теорию, — я имею в виду упразднение понятия первородного греха <…> вся природа принимает участие в первородном грехе».

К счастью, выход в марте у Мишеля Леви «Необыкновенных историй» Эдгара По приносит ему немного радости.

Во что бы то ни стало желая защитить и возвеличить вышедший том, Бодлер без колебаний обращается непосредственно к Сент-Бёву, самому значительному и прозорливому из литературных критиков, особенно прославившемуся своими «Беседами по понедельникам», опубликованными в «Монитёр юниверсель». Необходимо, говорит он ему, чтобы По, который не является «большой величиной» в Америке, стал «великим человеком» для Франции, и Бодлер не сомневается, что Сент-Бёв с тем особым влиянием, каким он пользуется, скажет об этом в ближайших статьях свое веское хвалебное слово.