Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

Боэмунд, как полагают некоторые исследователи, выступал на стороне Раймунда. Норманн, по их утверждению, уже тогда желал захватить город и был заинтересован в том, чтобы не дожидаться византийских подкреплений, которые помешали бы его планам[356]. Эти историки основывают свои доводы на его позднейшем враждебном отношении к басилевсу и даже, как они полагают, к Татикию, которого Боэмунд, как будет видно в дальнейшем, вынудил покинуть христианский лагерь. Напротив, такие ученые, как Рене Груссе или Стивен Рансиман, считают, что граф Тулузский был единственным сторонником немедленного штурма, но не сумел убедить остальных предводителей крестоносцев — они приняли сторону Боэмунда, который не хотел, чтобы осаждавшие во время приступа разграбили город, которым он надеялся завладеть при помощи дипломатии[357]. Наконец, некоторые исследователи, учитывая плохие отношения между Раймундом и Боэмундом, полагают, что Норманн выступал на стороне Татикия против графа Тулузского, чье мнение, однако, победило[358]. Последняя интерпретация кажется мне наиболее правдоподобной, поскольку учитывать следует предшествующие — а не последующие — позиции участвующих сторон.

Двадцатого октября 1097 года Боэмунд первым разбил свой лагерь вблизи ворот Святого Павла, на северо-востоке. Следом заняли позиции остальные вожди, готовясь к долгой осаде; они считали жизненно необходимым как можно скорее получить подкрепление. В конце октября Адемар, епископ Пюи, и патриарх Иерусалима Симеон отправили послание христианам «северных краев», торопя их выступить в поход[359]. Почти в это же время Яги-Сиан тоже попросил военной помощи у эмиров Алеппо, Дамаска и Иерусалима.

В начале осады жители Антиохии, возможно, перепуганные насмерть, не осмеливались покидать крепость. Край был богат, и крестоносцы нашли там провизию в изобилии; они часто рыскали по окрестностям, не думая о безопасности, кутили и растрачивали средства. «Каждый искал собственной выгоды, не думая об общем благе», — сетует Раймунд Ажильский[360]. Но вскоре осажденные поняли, что крестоносцы перекрыли далеко не все городские ворота; турки могли устраивать вылазки, поддерживать связь с внешним миром, организовывать налеты на продовольственные обозы христианского лагеря, в том числе из крепости Харенк (Харим), что находилась неподалеку, в нескольких километрах к северу от Антиохии, в направлении Алеппо. 18 ноября Боэмунд и Роберт Фландрский отправили к крепости отряд крестоносцев, которому удалось, изобразив бегство, заманить турок в ловушку. Как только противники очутились в виду крестоносцев, «Боэмунд, как храбрейший поборник Христов, выступил вместе со своими»[361]. Он одержал победу, обладая при этом, однако, незначительными военными силами. Пленники, приведенные в лагерь, были обезглавлены под стенами города, чтобы произвести впечатление на осажденных. Репутация норманна возросла как среди христиан, так и среди турок. Он все больше напоминал предводителя всего крестоносного воинства, тем более что другие главы похода заболевали один за другим.

Несмотря на эту победу, в окрестностях города по-прежнему было небезопасно, доставлять продовольствие становилось все сложнее. В декабре в стан крестоносцев пришел голод. Готфрида и графа Нормандского подкосила болезнь. Предводители, собравшись на совете, пытались поправить положение. Они решили послать часть армии на грабеж в долину Оронта, вплоть до Альбары (Аль-Бары), в то время как оставшимся войскам было поручено охранять лагерь. Боэмунд вместе с Робертом Фландрским взяли на себя руководство операцией. Они отправились в этот поход 28 декабря, после того как отпраздновали Рождество. Сначала им удалось разжиться добычей, но затем вблизи Альбары на них напали войска дамасского эмира Дукака и Шамс ад-Давла. Боэмунд и Роберт вынудили их бежать, нанеся им тяжелые потери и захватив их коней и трофеи[362].