Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

Добившись клятвы от всех норманнов, император, добавляет Анна Комнина, «дал» им Татикия с его войсками, чтобы тот сопровождал их и помогал им, оберегая от всех опасностей, какие только могли встретить крестоносцев в незнакомой стране в лице противника, чьи приемы сражения им были неизвестны. Принцесса не забывает о главном: Татикий должен был также «принимать, если бог это пошлет, взятые города»[319].

Итак, крестоносцы покинули Никею и продолжили свой путь. В городе остались лишь раненые, получившие в нем надлежащий уход и перешедшие на службу басилевса. Осада длилась более семи недель и стоила жизни многим крестоносцам, умершим от ран или от голода, унесшего в могилу многих бедняков, как подчеркивает Аноним. По его словам, «торжествуя на небе, они приняли столу своего мученичества». Крестовый поход становится для автора священной войной: он дарует жизнь небесную тем, кто расстался с земной жизнью[320].

9. От союза к личным завоеваниям

Продвижение к Антиохии по землям недружественной Анатолии заняло четыре месяца, с 26 июня по 22 октября. В это время произошло множество событий, связанных с военными действиями крестоносцев. Они подробно описаны во множестве источников, однако нас интересуют лишь те из них, в которых Боэмунд играл важную роль, либо те, что могли изменить его образ действий.

Первое из таких событий произошло после нескольких дней перехода через горы — 1 июля, на равнине вблизи Дорилея (Эскишехира). Боэмунд вместе с норманнами, в сопровождении Танкреда, Роберта Нормандского, Стефана Блуаского и, вероятно, Роберта Фландрского и военачальника Татикия, вел авангард огромной христианской армии. Оставшиеся войска под командованием Раймунда Тулузского включали в себя воинов южной Франции и лотарингцев.

По непонятным причинам эта армия вскоре распалась на две части, оказавшиеся на приличном расстоянии друг от друга. По мнению Альберта Ахенского, такое решение приняли предводители крестового похода, желая обеспечить каждую из армий местом для лагеря; к тому же так войскам легче было добывать провизию и фураж[321]. Раймунд Ажильский, оказавшийся во второй части армии, приписал этот «раскол» безрассудной неосторожности Боэмунда и сопровождавших его предводителей; более он ничего об этом не сообщил. Рауль Канский, опираясь на сведения, полученные от Танкреда, тогда находившегося рядом с Боэмундом, опровергает предположение Альберта Ахенского. Разделение армии, пишет он, не было преднамеренным. Это дело случая: дорога, по которой продвигались крестоносцы, раздваивалась, поэтому авангард направился по одной дороге, а остаток армии двинулся по другой[322]. Но даже если принять эту версию, выходит все же, что авангард значительно опередил армию, а это было несколько необдуманно[323].

Аноним пытается снять с Боэмунда ответственность за такой поступок, напоминая об обстоятельствах. По его словам, накануне третьего дня, когда еще стояла глухая ночь, крестоносцы снялись с лагеря: в темноте они не разглядели, какого пути следует придерживаться, и распались на два отряда, оказавшиеся на большом расстоянии друг от друга[324]. Анна Комнина не слишком настаивает на ответственности Боэмунда, но замечает, что разделение армий произошло после назначения Боэмунда, по его настойчивому требованию, предводителем авангарда. Его армия двигалась слишком быстро — таким образом, две группы войск оказались оторванными друг от друга[325].

Несмотря на различие объяснений, нельзя не подумать о некоторой непоследовательности или, по меньшей мере, неосторожности главы норманнов. Она могла бы стать роковой для крестоносцев, но в конечном счете пошла им на пользу. Турки действительно, «решив, что они наткнулись на все кельтское войско, исполнились презрения и сразу же завязали бой»[326]. Битва началась утром 1 июля на дорилейской равнине и длилась весь день.

Аноним, разумеется, воспевает Боэмунда: чтобы отразить атаку турецкой конницы, использующей главным образом метательное оружие (дротики, луки), отказавшись от лобового натиска, любимого норманнами, Боэмунд велел рыцарям-крестоносцам спешиться и разбить лагерь, вслед за чем ободрил речами «доблестных рыцарей Христа», которым суждено было вот-вот вступить в жестокую битву. Действительно, норманнских рыцарей, которых застали врасплох, охватила паника. Бой был неравным, турки преобладали в численном отношении, поэтому «мудрый Боэмунд» отправил посланца, чтобы тот наказал «другим рыцарям Христа» поспешить принять участие в битве.