Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

Стоит упомянуть также о печальной участи Гавриила из Мелитены. Балдуин дю Бург, преемник Балдуина Булонского в Эдессе, сделал Гавриила своим вассалом и взял в жены его дочь Морфию. Вильгельм Тирский подчеркивает, что в качестве приданого она принесла ему значительную сумму денег, в которых он крайне нуждался[625]. Однако Балдуин дю Бург ничего не сделал для того, чтобы спасти своего тестя, когда тот подвергся нападению армии Данишмендидов, а население города, не любившее своего правителя, поскольку он был «ортодоксальной» византийской, а не армянской веры, восстало против него. Гавриила казнили под стенами города[626]. Считал ли Балдуин дю Бург, что ему не стоило выводить из себя Данишмендидов, от которых зависела участь Боэмунда? Крайне сомнительно.

К переговорам об участи Боэмунда долгое время не приступали. Тем не менее в мае 1103 года они завершились освобождением князя Антиохийского. По поводу этого освобождения были составлены самые разные повествования, которые красноречиво свидетельствуют о том, как оно было воспринято, и, вероятно, том, как о нем рассказывали. Исследование версий этого эпизода помогает нам не столько узнать о самом событии, сколько понять то идеологическое применение, какое ему нашли. В который раз в эволюции этих рассказов можно вновь увидеть следы умелой пропаганды Боэмунда.

19. «Романтическое» освобождение

Никто не мог рассказать о пленении и освобождении Боэмунда лучше, чем сам норманн. На его собственные свидетельства в большей или меньшей степени опираются все тексты, посвященные этому событию. «Приправив перцем» самые примечательные его эпизоды, Боэмунд сумел найти им применение, переложив их в рассказы и воспользовавшись ими уже с момента своего освобождения, а главное, во время своей пропагандистской поездки по Франции. Варианты этих изустных рассказов объясняют то, чем были вызваны расхождения в источниках, а потому все они представляют для нас огромный интерес. Разнообразие этих версий свидетельствует о «медийном гении» Боэмунда.

Гвиберт Ножанский дает оценку делу в нескольких словах: Боэмунд, пишет он, «сумел посредством договора откупиться, выплатив много денег»[627]. Фульхерий Шартрский, что не удивительно, столь же лаконичен: он посвятил лишь четыре строчки дошедшей до Иерусалима молве об освобождении Боэмунда, которого добились «милостью Божьей»; Боэмунд отправил посланца к королю Балдуину, чтобы сообщить ему эту новость[628]. Вновь став князем Антиохийским, «Боэмунд отдал приемлемую часть собственных земель Танкреду, чем снискал его дружбу, ибо тот был удовлетворен»[629], — что вовсе не бесспорно.

Вильгельм Тирский не более многословен: милостью Божьей «этот славный, достойный во всех отношениях муж» вернулся в Антиохию, добившись своего освобождения после «четырех» лет плена ценою денег[630]. Указанный хронистом срок неверен; к тому же Вильгельм ни словом не обмолвился ни о порядке освобождения, ни о сумме выкупа, ни о средствах, посредством которых произошла «милость Божья», упомянутая в данном случае лишь формально.

Матфей Эдесский, вероятно, был осведомлен лучше. По его словам, роль посредника взял на себя армянский князь Василий Гох («Вор»), который положил все свои силы, ловкость и власть на то, чтобы собрать требуемую сумму и передать ее получателю. Хронист подчеркивает, что Танкред не выплатил ни одного су требуемого выкупа, который составлял 100 000 тахеганов, эквивалент такой же суммы в византийских монетах. Василий «Вор», участвовавший в расходах, передал требуемую сумму Данишмендиду Гюмюштекину, после чего с радостью и почестями принял у себя Боэмунда, преподнеся ему дорогие дары и «усыновив» его. Три дня спустя Боэмунд возвратился в Антиохию и вновь принялся править ею[631].

Рауль Канский утверждает, не заявляя об этом открыто, что Танкред ничего не сделал для того, чтобы вызволить из плена своего дядю. Более того, он упрекал Балдуина дю Бурга, названного «главным врагом Танкреда», в том, что своими требованиями, просьбами и угрозами последний побудил население Антиохии потребовать освобождения Боэмунда из плена. Немало усилий приложил к этому и новый патриарх Бернард де Валанс. Рауль Канский завершает рассказ красноречивым свидетельством той досады, которую Танкред испытал по возвращении своего дяди: «Танкред не чинил препятствий этому плану, хотя возвращение Боэмунда, казалось, шло наперекор его процветанию». Хронист добавляет также, что Боэмунд, несмотря на сопротивление некоторых из своих людей, был все же выкуплен, с большим трудом, в обмен на 100 000 золотых монет.