Боец 2. Лихие 90-е

— Подождите. Может, еще написать, что борцы козлы? А то они у Игореши такие же тугие, как и вы. Не допрут, — он вытащил из кармана фломастер, колпачок снял.

— Владимир Степаныч, поинтереснее тема есть! Ну-ка дайте фломастер, — опередил его я.

Так-то не хотелось на личное с ребятами переходить, но, зная тренера и его упертость, он ни за что назад не сдаст. Поэтому я решил выкрутиться и предложить другой вариант надписи, вдруг вспомнившийся.

Степаныч посмотрел на меня исподлобья, брови хмуря, но фломастер все-таки протянул. Я к Танку подошел, чтобы у него на футболке изобразить потуги народного творчества. Написал. Фломастер, конечно, штука такая, что при первой стирке все сотрется, но чтобы борцы надпись прочитали — самое то.

— Чего… — нахмурился тренер, а потом зачитал надпись вслух: — Если бы бокс был сильно лёгким, он бы назывался борьбой.

Владимир Степаныч расхохотался, дочитав до конца, за живот схватился. Другие пацаны тоже заинтересовались, собрались вокруг Танка, как выставочного образца, и начали ржать.

— Ну даешь, Боец, ну придумал! Толстой в тебе пропадает!

Я плечами пожал. Честно говоря, я ничего не придумывал, а просто немного изменил надпись, которая была нанесена на футболке Хабиба Нурмагомедова и в свое время наделала шороху на весь мир единоборств. Полностью надпись звучала так: «если бы самбо было легким, оно бы называлось джиу-джитсу». В моем варианте, правда, пришлось обыграть слово «СИЛА», потому что его с футболок уже никуда не денешь.

Когда пацаны и тренер перестали ржать, меня попросили нанести надписи остальным.

— Мне тоже напиши!

— И мне.

Я не стал отказывать, и надписи с этой фразой появились на футболках остальных пацанов. Вскоре мы уже выходили из зала «Спартанца», отправляясь в «Динамо». Что говорить, испытание было необычным, но вполне в духе времени, в которое меня занесло.

* * *

«Динамо» оказалось здоровенным спортивным комплексом, на крыше которого имелась огромная надпись: «Волна». Тут было футбольное поле, беговые дорожки, в самом здании располагался зал и административные помещения. Судя по всему, во времена Советского Союза здесь находилась база физкультурного общества. Сейчас это были остатки былой роскоши — надпись «Волна» выцвела, само здание, некогда интересным дизайнерским решением выкрашенное в голубой цвет, стало серым. А огромный растянутый вдоль окон плакат, когда-то восхвалявший Советскую власть, теперь порвался, и его лоскутки уныло развевались по ветру. Разумеется, никому до этого дела не было. Страна встала на рыночные рельсы, и теперь за любой пук приходилось платить бабки. Денег же у руководства «Динамо» не было, вот порванный плакат и доживал свой век — хай сам отвалится. Ну и зал спортивный для борцов, кстати, тренер тоже снимал в аренду, никакого отношения к спортивному обществу они не имели, как и к ментам.

До места мы добирались на общественном транспорте и вышли на одноименной остановке. Перешли через дорогу по направлению к зданию. Пока ждали зеленый сигнал светофора, я все же спросил:

— Почему «Волна»-то? Мы ж вроде в зал «Динамо» приехали?

— Фиг его знает, — пожал плечами Танк, с которым мы за последнюю неделю сблизились. Он мечтательно вздохнул. — У них так бассейн называется. Прикинь, лафа, после зала в бассейн заскочить!

Он изобразил, как шипит холодная вода на разгоряченном тренировкой теле.

На территории «Динамо» располагался еще и книжный рынок, через который следовало пройти, чтобы добраться до места. Народу там было тьма — родители школьников и сами девчата и пацанята готовились к новому учебному году и бродили по рядам. Ушлые продавцы, осваивающие рыночные отношения, бойко втюхивали учебники. Кто на раскладушках, кто на постеленных на асфальте простынях и шторах, придавленных по краям камнями. Те, кто поувереннее себя чувствовал, имели палатки. Таких было совсем немного, хотя 93-й год был временем зенита бумажной книготорговли. Кстати, рядом со стеллажами с художественными книгами царил не меньший ажиотаж.

Мы с пацанами выглядели фактурно, и на торговый народ производили впечатление сходу. С нехорошей стороны, правда. Стоило нам приблизиться к какой-нибудь палатке, как торговцы начинали менжеваться, глаза опускали, прятали бабки. Принимали нас за рэкетиров, хотя им наверняка здесь своих нахлебников хватало, кому следовало дань отстегивать.

— Дядь, купи инглиш за третий класс! — меня окликнул пацаненок, который, особо не заморачиваясь, торговал прямо на асфальте безо всяких подстилок.

— Сколько, малой? — улыбнулся я, глядя на паренька лет десяти.

Красавец, пацаненок, сообразил, что и на б/у учебниках можно бабки поднять. И вот пришел пользоваться благами свободной торговли.

— Тыща! — ответил пацаненок, называя цену.

Я взял учебник, заинтересовавшись. Красная обложка, надпись English.

— Это вы уже в третьем классе иностранный язык изучаете? — я бровь приподнял.

— У нас школа с английским уклоном! Дядь, забирайте, последний — вам за девятьсот отдам! — заявил бойкий пацан.