Боец 3. Лихие 90-е

— Э, стоп, — притормозил его Демид. — Надо без шума…

— О чем базар! Если эта гнида здесь, то глядишь, вот-вот и попробует ускользнуть. Ну, идем!

…через четверть часа Марк, лысый и перепуганные работники ресторана во главе с директором стояли у стенки кабинета, где мне документы оформляли. Сотрудники «Рубина» во главе с директором с почтительным трепетом слушали энергичную вводную от московского гостя.

— …короче, повторять не буду. Значит, первый вопрос: этот официант — он ваш, или нет? — спросил он, обводя сотрудников тяжелым взглядом исподлобья.

Воцарилось робкое молчание, работники сервиса нерешительно переглядывались. Марк помог:

— Ну чего молчим? Егорыч, ты же всех своих знаешь! Твой, нет?

Директор Егорыч, немолодой солидный дядька, мгновенно покрылся испариной:

— Д-да нет, судя по описанию нет у нс таких… У нас мужчин-то — раз-два и обчелся… Н-не похож ни на кого…

Одна из девчонок-официанток что-то судорожно пискнула, и я, не дожидаясь, когда бандюки перепугают ее до смерти, шагнул к ней:

— Простите, вы что-то хотели сказать? Не стесняйтесь, прошу вас!

Она ободрилась, хотя щеки румянцем вспыхнули:

— Я увидела одного незнакомого… но не придала значения. У нас на большие приемы иногда берут официантов со стороны… ну, как бы сдельно, на один раз, когда мы своими силами не справляемся… да ведь, Павел Егорович?

Тот, пытаясь что-то сказать, смог лишь сглотнуть и согласно кивнуть.

— Ага. А куда он делся, вы не видели? — тотчас питбулем вцепился московский браток.

Официантка отрицательно замотала головой.

— Ну, ясно, — один из москвичей решил брать дело в свои руки. — Братан! — подозвал он Марка. — Бери народ, пройдемся по вашим подсобкам пошуршим и найдем гада, бля буду он в ресторане засел…

И началось методичное прочесывание помещений. Признаться, я был не очень уверен в результате, все же действовали явные профики, раз сумели добраться до Михалыча и все филигранно рассчитать. Вспомнился один известный киллер, который делал из своих убийств целое представление. Эти двое явно не далеко ушли и свою работу знали очень хорошо. Но судя по всему, Егорыч был директором «Рубина» не первый день. Он прекрасно знал где в ресторане находятся самые укромные уголки и охотно подсказывал браткам куда смотреть. Поэтому и пяти минут не прошло, как из одной из комнат раздался приглушенный выкрик:

— Братва, сюда!.. Эта гнида здесь!

Метнувшись туда, я успел первым.

В комнатке типа архива, где на стеллажах лежали кипы каких-то бумажек, один из московских пацанов воинственно целил из ТТ в белобрысого парня, державшего руки вверх. Я хоть и видел это типа в темноте, но узнал его сразу. Нос расквашен у киллера после моего удара головой. Однако никакого официантского наряда на этом додике не было. Успел переодеться и почти намазал лыжи. Белая окровавленная рубашка вместе со штанами и туфлями уютно расположился кучкой в уголке.

— Это он, — уверенно сказал я.

— Ага, ну ка дайте я с ним побазарю по свойски, — зловеще произнес москвич, оттесняя меня. В руке у него был ствол. — Ну, сейчас он нам все и расскажет.

Браток подошел к киллеру, упер ствол блондину в лоб.

— На колени, гнида.

Тот побледнел так, как я никогда еще не видел. Говорят: как бумага — вот он как бумага и стал.

— Братва… — прошелестел он, медленно опускаясь на колени, как велено. — я это… стойте, не стреляйте, я все расскажу…

Глава 16

С этими словами он, держа левую руку кверху, правой очень осторожно полез в карман, но внезапно дернулся, правую руку вскинул, а левую резко бросил вниз…

И в тот же миг грохнул выстрел.

Лже-официант рухнул на пол. Из простреленной головы густо потекла кровь.

Тот парень, что держал ТТ, стоял с растерянным видом, хлопая глазами.

— Ты чего? — зловещим шепотом обратился к нему помощник Варианта. — Ты чего натворил?!

В комнатку ворвались несколько человек, среди них Демид.

— Что тут такое?!.. Ах, мать твою! — была реакция на увиденное.

— Пацаны… — трясущимися губами пробормотал стрелявший. — Братва! Я не хотел… Он как дернулся… у меня мелькнуло: сейчас ствол выхватит! Я и шмальнул…

— Ах ты, с-сука, — Демид шагнул к нему. — Кого ты лечишь? Концы в воду?!

— Полегче, брат, — сурово осадил его старший москвич. — За базаром следи!

— Я лишних слов сроду не говорил, — в холодной ярости отчеканил Демид, но видно было, что он себя держит под контролем. — И сейчас тоже. Значит так: завтра сходняк, эту тему разберем. До завтра никаких движений. Вопросы?

— Нет. Нормально, — кивнул москвич.

— Заметано. Этого, — он кивнул на труп, — убрать. Вы накосячили, вы и уберите. Ну, — в голосе вновь зазвенел металл, — а когда выясним…

Он не договорил, но это молчание было красноречивей всяких слов: несдобровать тому, кто окажется крайним. Помолчав, он сказал на полтона ниже:

— Боец, помоги им, — и вышел.

Это прозвучало своего рода посылом к нейтралитету, по крайней мере, на сегодня. Москвич покосился на меня и сказал, видимо, настолько миролюбиво, насколько это возможно в его палитре интонаций:

— Брат, поможешь ему мертвяка в машину закинуть, остальное все он сам. Его косяк, ему и исправлять.