Боец 5: лихие 90-е

— Мужики! Вы тут не видали двух таких п…юков, вроде панков, что ли? У одного гребень такой, — он показал рукой, — зеленый, сука!

— Нет! — самым честным хором откликнулись три голоса, и в этот миг дверь магазина выпустила затрапезного провинциального дядечку средних лет. На его лице, в округлившихся глазах без труда читался только что пережитой культурный шок.

— Н-ну, братцы-кролики!.. — возопил он, пошатываясь и обнаруживая изрядное подшофе. — Эт-то, я вам доложу, такое!..

И разразился пьяным хохотом с икотой, запутывая мизансцену окончательно.

Из двух ментов первый был старший сержант, второй просто сержант. И первый на правах старшего велел:

— Ладно, давай туда! — разумея распахнутую дверь, но тут с улицы донеслась тревожная трель милицейского свистка.

Собственно, это были два коротких свистка, что на данном сигнальном языке значит: «Ко мне, на помощь!» — и до нас донесся неясный гомон, выкрики, отчаянный женский взвизг.

— Туда, — крикнул старший, и оба сержанта стремглав метнулись в подворотню. Второй схватил зацепленный на манер аксельбанта свисток на цепочке, через секунду раздался один короткий резкий свист.

Это значит: «Иду!».

Студент и поддатый немедля припустили следом, а за ними и наш соглядатай — так сказать, за компанию. Только его и видели.

Я не стал преследовать — что толку?.. Основное я выяснил: за нами ведется наблюдение. Правда, отсюда не следует ответа на важнейшие вопросы: кто наблюдает, зачем наблюдает?.. Как они выследили нас в десятимиллионной Москве⁈ Вот ведь какая штука. И рассуждать тут, пожалуй, бессмысленно. Сам по себе, конечно, факт малоприятный, но можно в нем увидеть и позитивный оттенок: если бы с нами захотели сделать что-то… ну, мягко скажем, нехорошее, то уже сделали бы. Значит, идет некая игра вдолгую, в которой загадка на загадке.

— Ладно, — произнес я негромко, но все же вслух. — В столице и жизнь бьет ключом, и конкурсы интересные…

Тут из магазина вывалился Танк — рот до ушей.

— Братан!.. — сквозь смех прогудел он, — это… это… ну, слов нет!.. Пошли, посмотрим!..

— Нет уж, — отказался я. — Предпочитаю общение с живыми объектами.

— Да ну, разве я об этом⁈ Просто прикол, я такого не видал никогда!

— А я видал.

— Где? — он обомлел, а я ругнул себя за не в меру длинный язык.

— Шучу, — я улыбнулся. — Реально, братан, не хочу смотреть. Противно.

— Ну… — подойдя, он сплюнул на асфальт. — Нет, так нет. Ладно, куда теперь?

— Пошли пока пройдемся, там видно будет.

Между тем шум-гам на Арбате как-то пугающе усилился. Приятель мой насторожился:

— Это чего там?

— А черт его знает. Недоумение какое-то. Ну, пойдем, глянем…

Выйдя на Арбат, мы увидели довольно сильную заваруху слева, в районе ресторана «Прага». Опять же в мечущейся толпе преобладали дикие фигуры неформалов, бестолково мечущихся и орущих нечто нечленораздельное. Мелькала и серая милицейская униформа — в общем, как я понял, милиция по какой-то причине отлавливала в этой среде нескольких персонажей — может, как раз один из них и был с зеленым ирокезом — отчего среда пришла в возмущение. Похоже, дело дошло до потасовки.

Конечно, Танк воспрянул, ему всякая движуха была как медоносная пыльца для пчелы:

— Ух ты! Смотри-ка… погнали туда!

Но я решительно остудил его. Постарался внушить, что кидаться очертя голову в уличную неразбериху — уровень гопника-не гопника… ну, недалекого человека, скажем так.

— Мы зачем с тобой сюда приехали? — говорил я с сильной дидактической примесью, откуда это и взялось, не знаю. И сам же отвечал: — Серьезные дела делать! Так?

— Ну, — по роже Танка видно было, что он начал что-то соображать.

— Не «ну», а «да», — сказал я тоном педагога. — Значит, надо отвыкать от этой хрени — лезть в первую же свалку. Думать вдаль. Хотя бы на шаг вперед. Ты понял? Я это совсем серьезно говорю.

Танк слушал меня с лицом несколько обалделым, и я чувствовал, что до него доходит, что жизнь намного сложнее, чем ему прежде казалось. И что оказывается, в ней надо прогнозировать, прикидывать, как твое действие отзовется на последующих событиях…

— Ты хочешь хорошие деньги зарабатывать? — продолжал я риторический напор.

— Ну!

— Не «ну», а «да», сколько раз повторять!

— Ну да… то есть, да.

— Хорошо, — сказал я помягче. — А раз так, то надо думать…

Пока мы этим занимались, не приближаясь к месту беспорядков, туда, прямо на пешеходную зону беззастенчиво вкатил автобус ПАЗ с зашторенными боковыми окнами. Он сделал лихой разворот, еще на ходу распахнув обе двери, и на ходу же из него пошли прыгать бравые омоновцы в серо-голубом «городском» камуфляже и черных беретах. Действуя четко, согласованно, жестко, но не грубо, они рассекли толпу, кого-то похватали, и несмотря на возмущенные вопли, стремительно поволокли в автобус. Это был прямо высший пилотаж того, как надо пресекать уличные смятения так, чтобы они гасли. Потеряв самых заводных, толпа распалась на части, не смогла срастись, явно начала расклеиваться на растерянно бормочущие мелкие кучки, неспособные к вспышке. Омоновцы в мгновение ока вбросили пойманных в автобус, тот взвыл мотором и покатил прочь.