Боец: лихие 90-е (СИ)

Мы с хозяйкой из дома вышли, и она, как локомотив, вперед поперла, только поспевай. Общаги высились через дорогу, туда-то мы, собственно, и шли. По пути я узнал, что, оказывается, хозяйка самогон у мужика-алкаша уже попробовать успела (нельзя же без пробы за дело браться), и самогон «такое же гавно, как он сам». Вот жужелица, видимо, размышляла — брать ли на реализацию или нет? А еще она поведала, что от жены Мишка ушел потому, что ее бил. Поэтому Ленка и выселять его боиться — чтобы не влетело. Тут я не въехал. Но, честно говоря, мне было немного пофигу на все эти расклады между хозяйкой и алкашом, думал я о том, что мне удастся на халяву пятый угол получить, чтобы там перекантоваться.

Подошли к одной из общаг, хозяйка кивнула на второй этаж. Там с окна свисали постиранные вещи — затертые до дыр носки и семейники.

— Вот он, козел, засрал, сука, соседи жалуются…

Хозяйка, пока мы шли, запыхалась, и теперь лоб платком клетчатым вытирала. Засрал, не поспоришь — вон под окном окурков рассыпано, прямо в клумбе с цветами, несчастная в ход вместо пепельницы пошла. Забавно, что среди окурков были даже и с женской помадой. Рядом с домом, прикрывая толстую газовую трубу, рос виноград.

— Какая квартира? — я сорвал виноградину, в рот закинул и скривился — кислючая.

— Семнадцатая.

— Пойдемте.

Поднялись на второй этаж, где нас встретил длинный коридор с множеством дверей. Подошли к двери с номером «17».

— Он мне еще двери, собака такая, не открывает. Я когда со слесарем приходила, так еще полчаса у дверей терлись. Надо ему замки вырезать и новые поставить…

И с этими она словами поднесла к дверному полотну руку и затарабанила.

— Макс, а ну открывай, козел!

Я ситуацию взвесил, смекнул, что алкаш, если он такой осторожный, как хозяйка говорит, прежде чем открыть двери, в глазок пропалит, кто пришел. Поэтому — раз, и шагнул с зоны видимости. Чтобы, меня увидев, Максимка менжеваться не принялся.

— Щас, он, наверное, пьяный на диване валяется, — прокомментировала хозяйка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Стучать, однако, пока перестала, и за дверью послышалось кряхтение, стоны, какой-то грохот и мат-перемат. Потом я расслышал шарканье тапочек у самой двери и хриплый прокуренный голос.

— Че надо, корова?

Глазок, кстати, потемнел, это в него Максимка пялился. Хозяйка выпучила глаза, на меня покосилась — мол, видишь, какой козел и грубиян! Я пощелкал пальцем по горлу, подсказывая Елене, что говорить.

Та кивнула.

— За самогонкой пришла, — выдала она «легенду».

— С х*ра ли баня завалилась? — хрипло выкрикнул жилец. — Ты ж мне, овца, сама сказала, что у меня самогон гавно!

Вообще забавно они любезностями обменивались друг с дружкой, по всем животным из колхозного хозяйства прошли — и козлы, и овцы, и прочий крупный рогатый скот в одном флаконе.

— Распробовала, Максим, — стиснув зубы, ответила Лена. — Открывай давай, у меня покупатель на твою отраву нашелся.

— Я для тебя — Максим Анатольевич, — прошипел алкаш из-за двери, но ключ в замке повернул, дверь открывая.

Я думал Макса за шиворот взять, как высунется, но он, по ходу, прошаренный жук оказался. На двери цепочка была. Открыл сантиметров на двадцать, рожу засунул в щель. И сразу меня заметил, глаза выпучил.

— Слышь, корова, ты кого сюда привела! — прохрипел он. — Я тебе сказал, что съезжать никуда не буду!

— Я тебе, зараза такая, дам за корову, замки вырежу! — заверещала Лена, перестав сдерживаться, и попыталась алкаша лупить платком, которым только что лоб вытирала.

Алкаш подтвердил слова Ленки о том, что он не прочь на бабу с кулаками лезть, и сунул кулаком в щель, целя хозяйке в глаз. Промазал, слава богу, но своего добился — Ленка отшатнулась, давая нерадивому жильцу возможность захлопнуть дверь. А вот это уже нехорошо, на женщин руки распускать, это ай-ай-ай. Я среагировал и сунул туфлю в дверь, не давая Максу закрыться. Тот раз попытался, второй, но дверь всё колотилась мне в ботинок. На третий раз я схватил его одной рукой за грудки и на себя потянул. Когда его голова оказалась в щели двери, резко убрал ногу, а дверь за ручку притянул, фиксируя голову алкаша между дверным полотном и косяком.

— Отпусти, — заверещал он.

— Дверь открой, тебе ведь сказано.

— На х*р иди… ой… ой, открываю, не дави так!

Для того, чтобы цепочку сдернуть, я должен был алкаша Максимку отпустить. Что я и сделал, предупредив его, чтобы он не шутил, потому что я не всякий юмор люблю.

— Отвечаю, того рот — открою! — заверил тот.

Ну раз отвечает, поверим, все равно особенно и нет других вариантов. Однако Максимка за базар отвечать не собирался, как только я его отпустил, он дверь захлопнул и вместо того, чтобы защелку скинуть, заперся.

— Вали отсюда, ху*путало! — завизжал оттуда поросенком недорезанным.

— Куда! — бросилась было хозяйка.

Я дверь попытался дернуть, чего там ее ломать, тонкая, но Лена мне по рукам ладошкой ударила.

— Не надо! Где я потом новую возьму!