Боец. Лихие 90-е

— А потому, что на нас из-за ваших семок и сигарет менты выйдут. Вы шкурки и окурки побросаете, а потом придет мент, палочкой ватной поелозит — на слюну, отпечатки с фильтра снимет — пиши пропало.

Конечно, следы рук с окурков изъять — это из области научной фантастики, а ДНК-экспертиза еще в стране не народилась, но такие улики, один фиг, ни к чему оставлять.

— Че, серьезно? — удивился Рябой.

— Да ты гонишь, Боец, — нахмурился Муха.

— Гоню не гоню, но мозги включите. Ладно ещё, вас закроют, но потом ведь на кладбищенских выйдут. Будет Заур вместо того, чтобы делами заниматься, ездить к следакам и бабки заносить, чтобы тему замять. А кто эти деньги потом вернет? — я бровь приподнял и замолчал, вроде как, жду ответа.

Ну просто-таки — к доске, пятый «А».

— А-а-а, — протянул Рябой.

— У-у-у, — поддержал его Муха.

Компаньоны мои призадумались, лбы начали тереть, носами шмыгать. Видимо, достаточно внятно я суть дела объяснил, чтоб вопросов не возникло — быть должным Зауру никому не хотелось. Что до задачи сегодняшнего выезда, ее я пояснил в двух словах, без особых подробностей, но чтобы пацаны в курсах по происходящему были. Пока вещал, мы повернули на Ленина, а оттуда, проехав чуток в сторону Сельмаша, завернули во дворы, на улицу Новаторов, где располагалась главная заводская проходная.

— Короче, парни, не своевольничаем, вопросы будут — задаем, не додумываем. Справимся если, так я за вас перед Зауром слово замолвлю. Идет? — спросил я, закончив краткий инструктаж.

Муха и Рябой закивали. Муха повернул к обочине у одной из «сталинок», где я велел ему остановиться. Я внимательно огляделся — Заур, когда ставил меня на это дело, полагал, что я завод знаю, как свои пять пальцев. Но вот ни фига, я, в отличие от своего предшественника, проработал на предприятии всего-то часа два, да и те даже не проработал, а пробыл. Поэтому был без понятия, как могут происходить местные темные делишки с проносом всяких ништяков за забор.

— Музыку выруби, брат, — распорядился я. — И ближе бери, ага, еще.

— А как выходить, щас в самые кусты въедем? — уточнил Муха.

— Давай смелее газуй, нам нужно номера от любопытных глаз скрыть, как раз за кустами нихрена видно не будет.

Водитель подъехал еще ближе, практически утопив морду «девятки» в кустах. Вот и хорошо, номеров не видно, а нам, в первую очередь, не следует привлекать к себе внимание. Я вышел из тачки, открыл багажник и нарыл в нем кусок ветоши. Переложил ее так, чтобы, когда мы багажник закроем, край тряпки из него торчал и как будто бы невзначай номер прикрывал.

— Ну ты блин, аккуратный, — протянул Рябой, с любопытством наблюдая за моими манипуляциями.

Дальше пришлось немножечко пошевелить мозгами. «Роствертол» по периметру бы огорожен внушительным забором, обтянутым по верху колючей проволокой. Если местные работяги перестали через проходные ништяки выносить, то следом должен был возникнуть другой способ. И вот этот забор — напрашивался в кандидаты подобного рода нелегальщины. Все очевидное просто… но главная загвоздка заключалась в том, что забор завода тянулся на несколько километров. По сути, «Роствертол» являлся этаким городком внутри города, со своей развитой инфраструктурой, начиная от собственных продовольственных цехов, заканчивая курсирующими по периметру автобусами. В общаге я даже краем уха слышал, что в одном из цехов здесь занимаются выращиванием страусов… Так вот, перекидывать запрещенку через забор могли не только в любое время, но и в совершенно любом месте. Это определенно осложняло задачу, и я пока никак не мог врубиться, что делать с таким знанием. Но любой моток получается размотать, если найдешь концы. Вот этим поиском концов я и планировал заняться, а для начала — нужно оценить ситуацию.

— Муха, Рябой, я пойду пройдусь, пооглядываюсь, вы будьте здесь, за проходной палите.

— А если подальше отойти, курить хочется — уши вянут, — пожаловался Муха. — Не работается че-то совсем.

Припомнилась лежавшая в багажнике пустая банка. Я ее достал, на капот «девятки» положил.

— Сюда окурки складываем, не разбрасываем.

Пехотинцы воодушевились, тотчас вставили в рот соски, засмолили. Я же пошел вдоль забора, для постороннего взгляда — вроде бы прогуливаясь, а вроде при деле — различные варианты проноса запрещенки взвешивал. Л — логика, а логика подсказывала, что если через забор что-то перекидывают, то обязательно должны остаться следы этой деятельности. По-другому никак, возле забора росли сорняки, доходя до колена в высоту, а значит, в том месте, где был налажен трафик, трава, как ни тихарись, будет примята.