Боец поневоле. Чужая война

Развязка наступила внезапно: откуда — то справа, из темноты, по бегущим, практически в упор, ударил залп автоматных очередей. Оставшиеся в живых, залегли, заняли круговую оборону и стали ожесточенно отстреливаться. Бой вспыхнул метрах в пятидесяти от укрытия Антона и Седокова.

— Уходим! — крикнул Леня, выбираясь из своего гнезда, — Валим, пока они заняты друг другом. Бросай рюкзак!

Едва Антон выбрался из бурелома вслед за Седоковым, как увидел мелькающие впереди тени, — кто — то отрезал их от озера. В ту же секунду застучали автоматы и воздух наполнился свистом пуль. Антон не задумываясь, на ходу открыл огонь короткими очередями, по вспышкам выстрелов. Винтовка Седокова с характерным хлопаньем выстрела, слышна была где — то рядом. Вдруг она смолкла.

— Док! Прикрой сзади! Прорываемся! — это Седоков вдруг вскочил на ноги практически перед Антоном, в одной руке у него сверкнул в отблесках вспышек нож, а в другой руке у него был пистолет. Док выпустил наугад в сторону уже невидимого в темноте противника длинную очередь и рванулся вслед за Седоковым, который был похож на огромного паука с широко расставленными лапами. Через несколько мгновений завязалась рукопашная схватка в полной темноте.

Ночной бой имеет одну особенность, которая неизбежна, которая позволяет выжить в этих условиях: сначала стреляй и бей, потом думай.

Антон стрелял по всему, что двигалось вокруг, бил прикладом и столом автомата, бил ногами. Бил сам, и получал удары, откуда — то из темноты. А когда автомат выбили из рук, схватили сзади за горло — он укусил невидимого противника за руку, изо всех сил. Дальше опять борьба удары со всех сторон. И вот опять автомат в руках — очередь вокруг, ругань удары, стрельба где — под ухом. Вскоре автомат снова выбили из рук.

Антон бил, получал удары, падал, вставал, но упорно двигался в сторону озера, туда, где ему казалось, была свобода, или жизнь.

Где был Седоков, Антон не знал, да и думать об этом некогда было. Краем уха он услышал, что за спиной стрельба вспыхнула с новой силой — в бой вступили несколько десятков автоматов и ручных пулеметов.

— Еще кто — то ввязался в бой — мелькнула мысль у Антона, и в ту же секунду он получил жесткий удар в живот — это был нож, но 'Ямайка' выдержала удар — клинок скользнул по бронежилету и застрял в камуфляже. Антон ударил кулакам в лицо врага — тот отшатнулся, занося руку с ножом для нового удара. Антон пнул его со всей силы ногой в пах и нырнул в спасительную темноту. На бегу обернулся — никто за ним не гнался.

Пробежал немного, остановился передохнуть.

— Ленька! Ленька! — тихо позвал он, не надеясь на ответ.

— Я здесь, Док — внезапно рядом раздался громкий шепот Седокова, — валим отсюда, вроде вырвались. Они побежали, спотыкаясь о пни и ветки бурелома. Бежали, шли, опять бежали в темноту, подальше от звуков боя. Бежали сколько могли, потом упали на мягкий мох. Воздух раскаленным ножом резал легкие. Отдышались и некоторое время лежали молча, приходя в себя.

— Ты как, Док?

— Нормально, только все потерял. Нож только остался.

— У меня тоже только пистолет. Ладно, главное — что вырвались из мясорубки. Вставай, нужно уходить побыстрее, и подальше отсюда.

— Пошли — Антон двинулся за Седоковым, ощупывая на ходу липкое от крови лицо. К счастью, кроме разбитой губы, все было цело. Только правое ухо, разбухшее от удара, отдавало болью при каждом шаге.

Шли наугад почти всю ночь и только под утро, совершенно обессиленные, бойцы заползли под корни поваленной огромной сосны и забылись в тревожном сне.

Антону снилась Женя, потом Ира. Потом Сокол. Так, бытовые сны, ни о чем. Потом приснилась покойная жена. Она была в легком летнем платье, золотистые волосы красиво собраны на затылке, теплый взгляд голубых глаз. Она легонечко потрепала Антона по щеке: — Антоша! Проснись! А — у! Просыпайся, лежебока! К тебе пришли.

Антон открыл глаза, мгновенно возвращаясь в реальность: в нескольких шагах стояли вооруженные люди в форменных камуфляжах с красными повязками на левых рукавах. На поводке они держали огромную черную овчарку. Стволы их винтовок недружелюбно смотрели черными глазницами на Антона и спящего рядом с ним Седокова.

— Ленька! — тихо позвал Антон, не делая резких движений и не сводя глаз с белых клыков овчарки, оскаленных в злобном рычании.

Седоков проснулся и стал шарить руками вокруг себя — пистолета уже не было.

— Не суетись, залетный — негромко и спокойно сказал один из незнакомцев, — ствол твой забрали уже, так что поднимайтесь, соколики, руки на затылок и двигайтесь за нами. Разберемся, кто вы такие. Что есть в карманах, лучше сами сейчас отдайте, только неспешно, не дергайтесь, а то пулю схлопочите.

Делать было нечего — пришлось подчиниться. Антон выбросил свой нож, удостоверение Региональной армии и письмо дочери — больше у него ничего не было. Седоков стоял, держа руки на затылке, пока его обыскивали. У него так ничего и не нашли.

— Вперед, пошли! — скомандовал начальник наряда, — Руки за спину! Предупреждаю — при попытке к бегству стреляем без предупреждения. Пошли!