Боец с планеты Земля (СИ)

Свою работу мастер Нарруз заканчивал в районе двадцати двух ноль-ноль. Если переводить со стандартных 30-часовых суток на 24-часовые, то по земному времени это примерно шесть вечера. После реакторная запиралась, а спустя ещё два часа запиралась и галерея, ведущая в «приватную зону» владельца замка. До одиннадцати утра (по местному) никто туда без моего личного приглашения не допускался. Правда, к Паорэ и Гасу это правило не относилось. Приятель им, к счастью, не злоупотреблял, а Пао… ну, она как та кошка: где хотела, там и ходила. А хотела она, как известно, каждую ночь и только со мной. Как, впрочем, и я с ней. Но что особенно любопытно, до собственной спальни мы добирались не сразу.

Ночи, в основном, проводили в реакторной. По части прогрессорства я убивал там сразу двух зайцев. Первый касался химии и оружия, второй — электро- и радиотехники. Я объяснял «баронессе» то, что помнил ещё по Земле и чему научился в имперской армии. Она — всё, что знала о здешних науках и технологиях. Вместе выходило неплохо. Взаимопроникновение культур завершалось, как правило, или на небольшом диванчике, или прямо на лабораторном столе, среди колб и реторт, но как ни странно, делу это ничуть не мешало. Интим в процессе обмена знаниями только помогал закреплять материал. Доказано экспериментально, на собственном опыте.

Потом, правда, всё равно приходилось идти досыпать в спальню, чтобы, как говорится, снять с себя подозрения, что, мол, опять занимались всю ночь не тем, чем положено. Претензии по этому поводу обычно предъявляла нам Нуна. Точнее, она предъявляла их только «миледи», сетуя на её вечно усталый вид и круги под глазами, но всё равно — до моего сведения Паорэ эти претензии доводила. Конечно, со стороны Нуны это было смешно и наивно, но мне почему-то казалось неправильным разочаровывать нашу «домоправительницу». Пусть лучше думает, что у нас есть проблемы со сном, а не с сексом, чем пробует выяснить, чем мы действительно занимаемся, когда нас никто не видит.

Один раз в неделю мы устраивали себе выходной. Ну, то есть, нифига не работали, а дожидались, когда за окном стемнеет, выбирались из замка через потайной ход и бежали к святилищу. Там долго смотрели на небо — проверяли, осталась ли на месте дыра в защите, потом укладывались голышом на траву и жадно любили друг друга, а когда начинало светать, возвращались в поместье, усталые, но счастливые.

Удивительно, но после нашей «инициации» на алтаре трёх святынь я стал существенно лучше видеть в потёмках. Конечно, не так хорошо, как на солнце, но точно не хуже, чем с ПНВ или, к примеру, с фонариком.

Паорэ ничего удивительного в этом не находила.

— Это барьер, — сказала она, когда я поинтересовался, что она обо всём этом думает. — В тебе его сейчас выше крыши. Он как электродвижущая сила в электрической батарейке. При замыкании на внешнюю среду через тебя течёт ток и вырабатывается энергия, которая, в том числе, идёт на подсветку для зрения.

— Хочешь сказать, я теперь человек-батарейка? — пошутил я, припомнив голливудскую «Матрицу».

— Ну, можно сказать, и так, — не стала спорить подруга. — На этой планете все, абсолютно все имеют такую особенность, но пользоваться ей не умеют. Барьер защищает Флору, но он же превратил её в тюрьму, клетку для жителей. Барьер их подпитывает и одновременно питается их энергией. Баланс, к несчастью людей, всё больше и больше смещается в его сторону.

— Откуда ты это знаешь?

— Откуда-откуда… Читала…

Кроме вопроса о ночном зрении меня интересовал и другой, не менее важный.

— Слушай, а почему же ты всё-таки залетела? Ты же ведь говорила, что стерилизована и, вообще, генетически несовместима со мной.

Я говорил это нарочито грубо, почти по-хамски, но, если честно, мне было просто не по себе. Точнее, я просто не знал, как надо относиться к своему будущему отцовству. Своих детей у меня никогда не было. Впрочем, может, и были (девок во времена оные много попортил), но раз я о них не знал, значит, они не существовали. Логика железобетонная, не подкопаешься.

Сейчас, кстати, тоже — чего-то особенного по поводу беременности партнёрши я пока не испытывал. Ну, родит. Ну, от меня. И чего? Все бабы рано или поздно рожают, и моя нынешняя не исключение. Такая уж их бабья доля…

Паорэ на меня не обиделась. Хотя могла бы и в рожу дать за подобный тон, я бы не возмутился.

— Во-первых, несовместимость у меня только с местными, а ты, как и я, не отсюда. Во-вторых, стерилизация слетела с меня вместе с рабской печатью. Процедура по закреплению пола всегда возвращает организм к нормальному естественному состоянию.

— Надо же? Не знал, — почесал я в затылке.

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — «прокурорским голосом» сообщила подруга. — Но вообще это всё ерунда. Для нас это не играло никакой роли. Вероятность, что ты мой мужчина, была так и так нулевой.

— Чё это вдруг нулевой? — изобразил я обиду.