Боец тишины (СИ)

– Скрываюсь. Глухое место, да не такое гиблое, как прежнее.

– Скрываешься? Это от кого?

Старик, мрачно ухмыляясь беззубым ртом, стукнул трясущейся рукой по сваленному в кучу

тряпью.

– Садись, Вольф, я тебе расскажу. Только это страшная тайна.

Усмехнулся ему в ответ, стягивая перчатку и прикуривая сигарету.

– Такая уж страшная?

– Ужасная, Вольф.

Водрузился на груду барахла, устраиваясь удобнее.

– Давай. Выкладывай.

– У тебя есть что-нибудь поесть?

– Нет. Я ж здесь крыс травлю жуткими химикатами. Не положено мне с этой отравой снедь

таскать. Я тебе сигареты отдам, старик.

– Годится. Когда есть и курить нечего – совсем тоскливо становится.

32

– Это точно.

– Смотри, Вольф…

Грязная тряпица, протянутая мне старческой рукой, задрожала в зыбком свете. Взял обрывок

тряпки, осматривая.

– Это что еще такое?

– Моя тайна, Вольф… Ты с другой стороны посмотри. Поднеси к свету.

Я перевернул обрывок, посветил на него и… Едва удержался, чтобы не задохнуться дымом,

чтобы не закашляться и не выдать себя с головой. Знакомый код на грязном клочке кожи –

человеческой кожи.

– И что это?

– Штрихи видишь?

– Вижу. Затертые.

– Одни – затертые, а другие – четкие. Это коды, Вольф. Они ставят такие на всех своих

подопытных. Это их шифры.

Верно все выживший из ума старик говорит. Так они и делают. И про то, что один код затерт, а

другой – четок, верно. Обезврежен был объект. Заражен и – обеззаражен.

– Ты что несешь, старик? Совсем с ума сошел?

– Петерсен пропал… А через неделю…

– Ты постой, я не понимаю.

– Ты слушай, Вольф. Так через неделю он появился. Вернее, на него одноглазый наткнулся. Его

Штрассер одноглазый в люке едва живого нашел. Хотел вытащить, только не получилось –

спуститься у него не получилось. Плохо ему стало, душно – воздуха ему внизу не хватило. Тогда

Петерсен, умирая, ему это отдал – кусок своей кожи отдал… вырезал сначала, а после – Штрассеру

отдал. Штрассер мне показал, совета спросил. А ночью и он пропал. Понимаешь? Пропал… Не

знаю теперь, что мне и делать. Решил – скрыться, пока не поздно. Пока решил скрыться здесь,

только не знаю, насколько здесь…

– Ты что, серьезно, Клаус?

– Серьезно, Вольф. Я скрываюсь от них… А они меня – ищут… Они приходили… Я видел их…

Я скрылся от них – они не нашли меня…

– Параноик ты, Клаус.

– Не веришь?

– Не знаю еще. А труп в люке остался?

– Пропал труп… Забрали его…

– А ты люк проверял?

– Ходил туда со Штрассером еще… Пока Штрассер еще не пропал… Не было Петерсена – тела

его не было… Пустой был люк…

Я еще раз осмотрел клочок кожи. Именно этот код. Именно за этой заразой мы так охотимся.

Именно эту заразу они так таят и стерегут. Вирус-целитель, уничтожающий все другие. Он –

совершенен, но – опасен. Он – наше спасение, но – ненадежное… как все наше оружие, как вся

наша защита. А Клаус… Думаю, его истории следует верить – у него, старого шизофреника,

галлюцинации слуховые, а не визуальные…

– Клаус, проводи меня к этому месту. Посмотрю, что тут у нас происходит.

– Нет, Вольф. Нет, я не пойду… И ты не ходи… Они неподалеку теперь рыщут – они ищут

меня… И тебя искать будут…

– Хоть скажи, где это.

– Не ходи туда, Вольф…

– Да ладно тебе, говори.

– Не надо туда…

– Хорошо, не пойду. Только скажи, куда не ходить.

– Знаю, что пойдешь, Вольф. Зачем тебе это?

– Да так – надо знать, что у нас здесь творится. Я же здесь, под землей, с крысами времени

провожу пропасть сколько.

33

– Убьют они тебя так же, как ты своих крыс убиваешь. Или того хуже – с собой заберут. Как на

крысе, на тебе эксперименты ставить будут.

– Крыс не так просто убить, а изловить – и того сложнее. Умные они зверьки, Клаус.

– Эти люди – не люди, Вольф…

Я взлохматил волосы, ставя их торчком – так у моего Вольфа заведено… привычка такая.

– Лихо ты загнул, старик.

– Они ужасны, Вольф, – они не люди… Люди так жестоко не поступают…

– Люди еще не так поступают. Кому, как не тебе об этом знать.

Старого одинокого химика не только из его лаборатории выперли – его как бы из жизни

вытеснили, как только у него окончательно крыша съехала.

– Это – нечеловеческая жесткость, Вольф… Штрассер сказал, что Петерсен… Нечеловеческая

жестокость…

Потушил окурок и перевел задумчивый взгляд на отсыревший потолок подвала.

– Они для страны стараются, старик… Думают о безопасности, об обороне…

– Что ты, Вольф?

– Мы все к войне готовимся… Нам всем нужно оружие, нужна защита…

– Думаешь, война придет и к нам?

– Придет… Ко всем нам – придет…

Я поднялся, собирая брошенные вещи.

– Пора мне, Клаус. Пойду. Напиши мне здесь, как пройти.

– Решил проверять?

– Нужно проверить.

– Встала задача – надо решать, верно?

– Верно, старик.

– Может, ты и прав… Может, и правда, пора перестать пугаться и прятаться…

– Не торопись. Подожди пока. Я приду еще.

– Отчаянный ты человек, Вольф…

– Я – охотник.

Клаус нацарапал несколько каракуль на обрывке бумаги. Взглянул на коряво обозначенный им

путь, кивнул ему на прощанье.