Боевая единица

Вертолет был бронированным, но увы, до танка ему очень далеко. Четырнадцать «Тайфунов» за одну секунду выпускали более двухсот двенадцатимиллиметровых реактивных пуль, с легкостью пробивавших шейку рельса. Стрелять бойцы умели и, хотя не изучали борьбу с воздушными целями и путались с определением упреждения, но все же при такой плотности огня статистика работала в их пользу. Пилот погиб мгновенно, стрелку оторвало ногу, следом воспламенилось горючее, вытекавшее из пробитого бака.

Спецназовцы недолго праздновали победу, через минуту подошли сразу две машины, издалека перепахав их позиции ракетами. «Тайфуны» на такой дистанции были почти бесполезны и навредить агрессорам не смогли. Больше вертолеты никого не встретили, хотя уходить не стали, продолжали вести дежурство в воздушном пространстве района.

Изучив доклады экипажей, в штабе операции сделали предварительные выводы. Если сформулировать их кратко, то хватит всего двух слов — Монастырь уничтожен. Простояв четыреста сорок лет, он погиб всего за час.

Однако победу праздновать было преждевременно. Монастырь силен не своими вековыми стенами, а людьми. Он жив до тех пор, пока уцелела хотя бы одна воспитанница или сотрудница. Именно это предстояло сейчас установить. В штабе продолжала кипеть лихорадочная работа: анализировались доклады пилотов, данные воздушной и космической разведки, перехваченные радиопереговоры. Полученная информация систематизировалась и предъявлялась в очищенном виде молчаливому мужчине, внимательно следящему за штабной суетой. К одиннадцати часам Ланс сделал вывод о частичном провале операции.

Покончить с Монастырем одним ударом не получилось.

* * *

Открыв глаза, настоятельница первым делом подумала, что ослепла. Среднестатистический человек может за всю жизнь ни разу не оказаться в полной темноте. В самую безлунную ночь все равно мерцают звезды или сверкают далекие отблески городских огней, чернильно-черную мглу можно увидеть, только закрывшись в погребе или другом помещении без окон и малейших щелей. Впрочем, через миг Нельма едва не зажмурилась от приступа острой головной боли и тут же увидела россыпь мельтешащих искр. Впрочем, к настоящим искрам они не имели отношения — просто результат потери сознания. Как ни странно, женщина сразу же вспомнила, где находится и как сюда попала.

Прислушавшись, настоятельница поняла, что рядом кто-то приглушенно поскуливает, будто обиженный щенок, забравшийся под подушку. Облизнув стянутые губы, она тихо поинтересовалась:

— Старкова?

Скулеж мгновенно прекратился. и неуверенный голосок с надеждой вопросил:

— Вы живы?

— Частично, — призналась настоятельница и добавила. — Я долго была без сознания?

— Не знаю. Мы тут уже целую вечность. Я думала, что вы умерли.

— Старкова, рано ты меня хоронишь, — усмехнулась настоятельница. — Я сама еще трижды успею тебя до могилы довести.

— Что случилось? Что это было?

Ничего на это не ответив, настоятельница спросила:

— Бомбежка закончилась?

— Наверное, — неуверенно ответила девочка. — Земля уже давно не дрожит, и грохот не слышен.

Настоятельница не стала говорить, что грохот не будет слышен, если их надежно запечатало у подножия лестницы. Не стоило лишний раз пугать воспитанницу. Вытянув руки, она не удивилась, нащупав над собой холодный камень обрушившейся стены. Нельме не приходилось бывать под завалами, но она была из тех людей, что не теряются в любой обстановке. Вот и сейчас, осторожно, не делая лишних движений, женщина наощупь определила, что лежит под двумя кусками кирпичных плит, сложившихся наподобие карточного домика. Попытка пошевелить ногами удалась только наполовину: левая послушалась, с правой дело обстояло сложнее — механическую ступню что-то цепко держало.

Не став торопиться с ее освобождением, настоятельница вытащила из кармана телефон, предупредила воспитанницу:

— Старкова, побереги глаза. Сейчас я устрою немного света, с непривычки может не понравиться.

— У вас есть фонарик? — обрадовалась девочка.

— Нет, у меня глаза в темноте светятся, — съязвила настоятельница и нажала кнопку.

Дисплей послушно вспыхнул, осветив маленький мирок завала. Мощность излучения дисплея была невелика, так что настоятельница зря опасалась — зажмуриваться не пришлось. Первым делом женщина удивилась тому, что не чувствует особых неудобств лежа на груде битых кирпичей. Инстинктивно дернувшись, она поняла причину этого явления — спина просто пребывала в хрупком статическом равновесии с изуверским ложем и при этом движении вспыхнула болью сразу в сотне мест. Если бы не легкий бронежилет. она бы наверняка заработала множество грязных ран. Не сдержавшись, Нельма простонала, что вызвало немедленную реакцию воспитанницы:

— Что с вами?

— Чайник на плите забыла, — скрипя зубами, отозвалась настоятельница. — Только сейчас вспомнила.

— Какой чайник? — растерялась девочка.

— Мельхиоровый, с дарственной надписью от командования.

— Что? — с искренним изумлением вопросила воспитанница.