Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России

В авангарде неоколониализма — «боевые экологи». Это не активные защитники природы, а циничные и целеустремленные агенты влияния на зарплате транснациональных корпораций. Это рейдеры и спекулянты, действующие в своих интересах. На протяжении десятилетий они проникали в высшие эшелоны науки, бизнеса и власти развитых стран — и сегодня диктуют политику по отношению к остальному миру. Боевые экологи контролируют чиновников и политиков, они формируют научное знание и экспертное мнение, их поддерживают журналисты. В России боевые экологи держат курс на окончательную деиндустриализацию и африканизацию нашей страны. Их влияние сохраняется, хоть и намного слабее, чем в 1990-х, когда они проникли в высшую власть России. На пике могущества им удалось заблокировать важнейшие энергетические, промышленные и инфраструктурные проекты, такие как высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва-Санкт-Петербург. Им почти удалось добиться запрета ядерной энергетики, они упорно добивались от «мирового сообщества» переноса Сочинской олимпиады. Активно противодействуют боевые экологи освоению природных богатств Арктики и решению проблемы мусора, протестуя против строительства современных мусоросжигательных заводов по европейскому образцу.

Сегодня на международных экологических конференциях активно продвигается теория о том, что природные ресурсы — это якобы общее достояние человечества. Она ставит под сомнение национальные суверенитеты, утверждая право западных государств вмешиваться в дела других стран, если там природные ресурсы используются — с точки зрения Запада — «неэффективно».

Сейчас этот подход проявляется, например, в нефтяной отрасли, где началась борьба за подчинение транснациональному капиталу национальных нефтяных компаний (прежде всего в странах ОПЕК, но и России не следует быть слишком самоуверенной: мы на очереди). Имеется в виду, что нефть — это богатство не ливийского, иракского или российского народа, а тех, кто считает, что может ею наиболее эффективно распорядиться, то есть англо-американских нефтяных монополий. И мы видим, что они уже не стесняются применения оружия, захватив контроль над иракской и ливийской нефтью[10].

Корни этой экологической концепции глубоки. Еще в 1937 году Уинстон Черчилль официально заявлял: «Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она очень долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или черным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место»[11].

Но если раньше «более мудрая раса» захватывала территории с помощью стеклянных бус и ружей, то сегодня она делает это благодаря экологической «повестке».

Природоохранная деятельность исходит из объективной дилеммы: с одной стороны, человек по самой своей сущности неизбежно будет изменять природу в процессе практического преобразования реальной действительности, а с другой — для существования человека необходимо сохранение ее основных свойств.

Окружающая среда крайне изменчива, и универсальные, единые для всех стран и групп людей, принципы экологической деятельности невозможны. Для России, с ее огромными и разнообразными территориями, особенно сложно выработать универсальные экологические правила прямого действия, поэтому не должно быть места «экологической» истерии или «зеленому» экстремизму.

Тем не менее не прекращаются попытки международных экологических организаций навязать нам западные лекала экологического modus operandi.

В России «боевые экологи» продвигают политику деиндустриализации, сдерживания экономического развития России, депопуляции Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока, разжигания социальных конфликтов и межнациональной розни.