Боевая рыбка

Еще в Брисбене Маш обещал по всем правилам провести церемонию пересечения линии экватора, если позволят условия. В предвкушении этого события я разрабатывал небольшую стратегию. Я знал, что церемония будет грубоватой, особенно по отношению к офицерам, а в то время я наивно полагал, что по окончании похода поеду домой в отпуск, и не хотел, чтобы произошло что-то, что обезобразит мою внешность. Короче говоря, я боялся, что мне обреют голову, поэтому-то и отрастил усы, дабы принести их в жертву по данному поводу.

Мы погрузились по случаю праздника Нептуна, и все «тритоны» сгрудились у носовой батареи. Как «тритон» высокого ранга (Маш и Дик О'Кейн уже испытали это ранее), я был избран первой жертвой. Мне завязали глаза и подвергли обычным унизительным испытаниям, связанным с такого рода церемониями. Они состояли в том, что испытуемый должен был есть какую-нибудь отвратительную смесь, подвергаться электрическому удару, целовать смазанный жиром живот Pay. А меня посадили в кресло, и я услышал стрекотание парикмахерских ножниц. Это был момент, к которому я так хитроумно готовился. Я отпраздновал пересечение экватора с потрясающим впечатлением.

— Срезайте мои волосы, если хотите, — умолял я, — но не трогайте мои усы. Пожалуйста, не трогайте усы!

Злобность некоторых людей так велика, что почти невероятна. Они сделали как раз то, о чем я просил.

Самый великий для «Уаху» день начался с теплого и ясного утра. Симонетти и я стояли на вахте, подставив легкому бризу лицо. Обсуждая прошедший праздник Нептуна, мы были согласны с тем, что ночь посвящения в «тритоны» была тяжелым испытанием, но что у нас будет масса времени для того, чтобы расслабиться по пути на базу. Вахта почти закончилась. Я размышлял над тем, что у нас будет на завтрак, когда, осматривая в бинокль горизонт, заметил над горизонтом дымок.

Дым — это то, к чему подводники с симпатией относились во время войны. Большой слабостью японского торгового флота было то, что его суда всегда дымили. Почти каждый раз мы обнаруживали их по столбу дыма над ними — это давало нам громадное преимущество, потому что означало, что совершенно невидное на горизонте судно, причем идущее курсом не на сближение с нами, могло быть засечено, преследуемо и потоплено.

Маш поднялся наверх, и мы начали следить в надводном положении. Пока что мы понятия не имели, какую затеваем игру, но никто из нас не сомневался в том, что достигнем успеха. Вевак был залогом этого для нас.

Скорость и курс были заданы таким образом, чтобы опередить цель, и мы принялись рассуждать о том, оставляет дым одно судно или их два. Наконец мы решили, что их два. И в самом деле, спустя сорок пять минут, когда мы вышли на позицию, порядочно опередив противника по курсу его следования, мачты двух судов появились на горизонте. Мы открыли клапаны балластной цистерны, ушли под воду и оставались там в ожидании добычи.

Было что-то необычное в этой ситуации. Они шли курсом, который никуда не вел, и делали десять узлов, даже не совершая зигзагообразных движений. Это были крупнотоннажные грузовые суда; они шли безо всякого сопровождения. А ближайшая суша была на расстоянии пары сотен миль. Обсудив все это, мы решили, что они поджидают потопленный нами в Веваке эсминец, который сопровождал бы их до Новой Гвинеи.

Если это было так, то дерзкая операция Маша, проведенная два дня назад, теперь оправдалась, потому что суда оказались совершенно не готовы к тому, что могут быть атакованы в этих водах. Полные зловещей радости, мы пошли на сближение.

Наш план состоял в том, чтобы занять позицию на дистанции в тысячу ярдов в стороне от пути движения судов и подождать, пока пройдет первое из них. Притом что оно окажется у нас по курсу с правого борта, а второе судно — с левого борта по курсу. Мы могли выпустить первые три торпеды, руководствуясь датчиком правого угла гироскопа, быстро перевести последние три торпеды на датчик левого угла гироскопа и поразить обе цели. Но этот способ сближения требует абсолютно точного расчета по времени, а мы переоценили скорость цели, когда выходили на позицию, использовав самый быстрый из способов наблюдения в перископ. Вдруг мы поняли, что подходим слишком близко; расстояния не хватит для того, чтобы нашим торпедам встать на боевой взвод, прежде чем они поразят цели. Нам нужно было отойти подальше и поскорее. И в последнюю минуту, как часто случается, тщательно составленные планы были заменены наспех подготовленными: мы должны были развернуться, отойти от них и выстрелить из наших кормовых аппаратов. А поскольку на корме были только четыре аппарата, это означало, что шансов поразить цель было в два раза меньше.

Для того чтобы реализовать новый план, потребовалось одиннадцать минут. Затем при хладнокровной и невероятно быстрой работе Дика на перископе мы выстрелили двумя торпедами по первому судну, за семнадцать секунд сделали новые расчеты и выпустили две другие торпеды по второму судну, разворачиваясь в тот момент, когда ушла четвертая торпеда таким образом, чтобы навести оба носовых аппарата по пеленгу.