Боевой 19-й

— Слышу... — прошептал Устин.

Оба затаили дыхание.

Издали доносилась перестрелка.

— Ну, Устин, никак дождались ворогов. Давай-ка отсюда.

Они выскочили из землянки и, пригнувшись, сунули цыгарки в снег.

— Побегам, Устин! Надо сказать нашим ребятам да уходить за село, к логу. Нас мало, и мы безоружные. Если красные отступят, мы отойдем с ними, а нет, так вернемся. Вот как быть с Еркой, сам-то он не сумеет. .. Эка напасть!

Они бежали по шляху к дороге, сворачивающей к деревне. Когда Груздев остановился перевести дух, Устин схватил его за руки.

— Петр Васильевич! Дальше я не побегу.

— Да что ты? — испугался Груздев.

— Я подаюсь туда! — скороговоркой бросил Устин.

— В эту-то пору! Пропадешь! Давай лучше вместе.

— А ежели красные не отступят сюда? Нет, сейчас самый раз. Да и мать поймет, что уходить мне. беспременно надо. Прощай! — Он крепко сжал руки Груздеву и, отбежав несколько шагов, обернулся и крикнул: — Мать мою, Петр Васильевич, не оставь! Прошу тебя, как отца'родного.

— О матери не сумлевайся. Слово тебе в этом мое каменное.

Они расстались.

Через минуту Груздев остановился и глянул назад, в темноту. На улице попрежнему сонно и тихо. Вдали отчаянно заливались пулеметы." Груздев нырнул в хату.

— Это ты, Петруша? — окликнула жена.

— Я, Ариша. Вставай скорей, голубушка. Белые к селу подходят.

— Господи! — вскинулась Арина.

— Да тихо ты... не шуми. Я должен уходить, а ты знай только одно: где я — тебе об этом неведомо. Весточку я о себе подам. Взбуди Мотьку аль сама сбегай к Акиму да к Семену, скажи — так и так, мол, пущай сходятся за селом у лога. К Зиновею и Ерке я сбегаю сам. Ну, прощевай! Береги Мотьку.

Он поцеловал Арину и восьмилетнего сынишку и выбежал из хаты.

Через десять минут он бежал с Зиновеем к Ерке. Тот встретил их в сенцах.

— Знаю уже. Спасибо за память. Только обо мне вы не хлопочите. У меня есть такое место, где сам бог не сыщет.

— Ну, смотри, Егор. До встречи!

— Прощайте!

Вернувшись в хату, Ерка достал наган, опробовал барабан и сунул за борт куртки. Он долго-стоял в темноте, чутко внимая нарастающему гулу. Где-то поблизости от деревни шел бой.

На мгновение показалось Ерке, что он вырос, поднялся, только осталось шагнуть, но не может он двинуться, словно примерз к полу. Так бывает во сне, когда хочется бежать.

— Эх, ноги бы мне, ноги хучь на час!

Он помолчал, потом подполз к скамье, где спала старшая девочка, и стал гладить ее волосы.

— Нюра, дочка моя!

Девочка проснулась.

— Ты что, папа?