Боевой 1918 год 2

И дальнейшее мне видится так — часа в три ночи мы проскакиваем Новогарьевку. Там путь один и стрелок на выезде нет. Что делает дежурный? Он сообщает коменданту что PZ 12 вместо того, чтобы остановиться, резво учухал куда-то на юго-восток. Комендант чешет репу, не понимая столь странных действий камрадов и выходит на командование. Командование просыпается, врубается, после резонно интересуется — что вообще происходит и почему они ездят ночью? Но потом снимает неактуальный вопрос и дает распоряжение чтобы передовые части, находящиеся возле железки, как-то предупредили команду бронепоезда, что эти олухи поехали не туда. То есть, выслали людей с фонарями.

Сколько на эти движняки времени уйдет? Ну никак не менее двадцати минут (это при наличии между всеми заинтересованными лицами телефонной связи). Если курьерами, то еще дольше. А к этому времени мы уже будем подъезжать к нашим позициям и за боротом только-только начнет брезжить рассвет.

Да блин даже если наши там и сделали завал, то у нас вполне хватит времени его разобрать самостоятельно! И никто нам помешать просто не успеет! Главное, на промежуточных остановках не накосячить. А так как Берг, в этом вопросе будет являться главным действующим лицом, то надо еще раз поговорить с парнем и обсудить детали. Да и вообще поговорить. Благо, время есть.

Я встал, поправил мышиного цвета мундир, и тронув за плечо напряженно кусавшего губу Евгения, кивком показал ему в дальний конец вагона. Дескать — пойдем пройдемся…

Глава 2

Берг, несколько удивил. До этого он сидел и имел такой вид, будто напряженно обдумывает детали поведения при встрече с представителями немецкой администрации. Во всяком случае, лично меня напрягал именно этот момент, поэтому и считал, что будущий напарник озабочен тем же самым. Но как оказалось, барона волновало несколько другое. Когда мы с ним остановились, он даже рот мне открыть не дал, сразу наехав. Волнуясь и нервно дергая подбородком (прямо как контрразведчик Овечкин в «Неуловимых»), поручик заявил:

— Гос… товарищ Чур, я после вашего инструктажа подумал и пришел к выводу, что вы мне не доверяете. Только вот никак не могу определиться — это недоверие как к бывшему офицеру Российской армии, или как к немцу по крови?

Несколько опешив, я почесал затылок и с теми же интонациями с какими обращался к Грине, когда тот косячил, протянул:

— Евгений Генрихович… — после чего перейдя на нормальный тон продолжил — как же я могу вам доверять, если я вас практически совсем не знаю? Но это недоверие вовсе не того рода, о котором вы тут нафантазировали. И как офицер по духу и как немец по крови, вы себя уже проявили за три года войны. Хорошо проявили — награды просто так не дают. Так что я вовсе не опасаюсь, что ты бросишься на шею первому же немецкому солдату с криком — «камрад, спаси меня от красных варваров»!

Берг, хмуро ухмыльнувшись, решил уточнить:

— Тогда почему вы собираетесь постоянно сопровождать меня при демонстрации документов? Если не опасаетесь того, что я решусь на предательство?

Я пожал плечами:

— Именно, потому что не знаю, как ты будешь вести себя в стрессовой ситуации. Вдруг произойдет что-то, от чего ты растеряешься, или еще как накосячишь? Это ведь не минутный прием доклада у фельфебеля из перегонной команды. Тут куча нюансов в поведении может быть, о которых ты просто не догадываешься. И у немцев эти несоответствия вызовут подозрения. Тогда надо будет наглухо валить всех окружающих, ломать телеграфный аппарат и прорываться обратно на броню. В одиночку, этого может не получиться. Вот поэтому и иду с тобой. И как человек немного знающий язык и как боец. Так что барон, не множь сущностей сверх необходимого…

Евгений пару секунд переваривал сказанное. И было видно, что человека отпускает. Во всяком случае, из взгляда ушло унылое недоумение, а сам поручик, уже гораздо более бодрым тоном спросил:

— А у вас что — большой опыт поведения в этих самых ситуациях? Просто вы настолько уверенно говорите, будто каждый день, стоя с противником лицом к лицу, выдаете себя за другого…

Ухмыльнувшись, ответил:

— Евгений, вот ты наверняка уже пообщался с Михайловским. Дорога до Дьяково была длинная и я уверен, что взводный поделился с тобой не только личными и семейными новостями. Меня вы тоже в беседе зацепили. Значит, ты должен быть в курсе о потере памяти. Ну а теперь включи мозги и подумай — перед тобой опытный подпольщик. Как считаешь — общаясь с жандармами, полицией и прочими представителями репрессивного аппарата, как я себя чувствовал? Да, я этого не помню, но инстинкты — я поднял палец — инстинкты и навыки остались. Наверное, поэтому, голову сильными опасениями не забиваю. Так что — выше нос боец! Прорвемся! Наглость, она города берет!

Берг фыркнул:

— Кажется, в первоисточнике говорилось про смелость?

— А что есть смелость, без здоровой доли наглости? Так — просто готовность к самопожертвованию. Но вот вместе с наглостью…

Поручик задумчиво почесал щеку и как-то отойдя от темы, неуверенно сказал: