Боевой 1918 год 3

Произошедшая (еще задолго до вечерних посиделок) идея с баней и переобмундированием не вызвала особого отторжения и произошла совершенно буднично. Офицеры просто упаковали свои мундиры, сдав их в обоз. Как я и предполагал новая форма исключила бузу относительно погон, а свежеизготовленные значки примирили вояк с видимым отсутствием званий. Ну а юнкера, коих насчитывалось почти две сотни, даже тайно возрадовались. Ну так еще бы — про курсантов мы как-то изначально не подумали, поэтому сейчас им, после недолгих размышлений, были вручены знаки с одинокой маленькой звездочкой прапорщика.

В общем, как бы то ни было, вчера их и переодели, и сбили первую самую острую волну любопытства, густо замешенного на опасениях. А теперь, находясь перед строем вместе со своим комиссаром и полковым командованием, я обратился к стоящему рядом офицеру:

— Никанов Ефимович, начинайте.

Тот орлом оглядев подчиненных скомандовал:

— По-олк! Смирно! — и повернувшись ко мне продолжил — Гос… Товарищ командир бригады, представляю вам офицерский сводный полк! Командир полка — полковник Сагалаев!

В свою очередь оглядев строй и не отрывая ладони от обреза берета не менее громким голосом выдал:

— Здравия желаю товарищи офицеры!

Пару секунд, мне казалось, что продинамят сволочи. Вроде вчера обо всем было переговорено. В том числе и о способе обращения. Но кто там знает, что в их военных мозгах может переклинить? Тем более «товарищи» они привыкли произносить исключительно через губу. А тут вдруг — «товарищи офицеры»… Но опасался зря. Через три положенные секунды строй нечленораздельно рявкнул:

— Здра жла тащ комбриг!

— Поздравляю вас с прибытием на фронт борьбы с оккупантами!

Получив в ответ троекратное «ура», я кивнул полковнику Сагалаеву:

— Никанов Ефимович — командуйте к торжественному маршу и сразу на погрузку.

Командир сводного полка кивнул, взяв дело в свои руки. После его команд офицеры, печатая шаг и отчаянно форся выправкой, прошли мимо кучки командиров направляясь к вокзалу. По пути там даже барышни какие-то виднелись, кидающие букетики проходящим мимо бойцам.

Провожая хвост колонны взглядом я вздохнул — ну вот все и закончилось. Можно убирать пулеметы с крыш домов. А то тут местные «товарищи» жидким гадили непрерывно: «Возможны провокации! Захват города! Всеобщая резня! Падение Советской власти!». Ну какой может быть захват при наличии одного б\к и столь мизерными силами? Да и на самоубийц эти офицеры не походят вовсе. Парни как парни. Тем более — добровольно вызывались с немчурой и их присными воевать. То есть что такое «Родина» они знали хорошо и понятие воинского долга все-таки превозмогло нелюбовь к «быдлу». Так что думаю со временем, и они привыкнут, и мы притремся.

Словно в ответ на мои мысли идущий рядом подполковник Егоров, являющийся начальником штаба полка, вздохнул:

— Надо же… все никак не могу привыкнуть — «товарищи офицеры»… Вот кто бы еще три месяца назад про такое сказал…

Я в ответ улыбнулся:

— Нормально! Все течет, все меняется… Зато рядовому составу не надо мозги напрягать соображая, где просто благородия, где высоко благородия, а где вообще — превосходительства. Тем более тут нет никакой партийной подоплеки, а слово используется именно как обращение к боевому товарищу. Показывающее что Красная Армия и есть боевое братство — от маршала до рядового.

Георгий Андреевич, поправляя очки, встрепенулся:

— Вот именно — до рядового! Вы это сами сказали! А как их теперь различать? Погон нет, а чтобы звания на значке различить, это же орлиным зрением обладать надо!

Почесав щеку, я рассудительно пояснил:

— Ну своих командиров подразделений вы и так знаете. А все остальные это просто бойцы. Или, по-вашему, прапорщик или подпоручик не боец? Думаете оскорбятся?

— Нет. Но это же просто неудобно! Вот как обращаться, если надо подозвать незнакомого офицера? Или унтера?

На этот крик души лишь вздохнул:

— Вполне вас понимаю. Но и вы поймите: сейчас погоны — символ самодержавия. И их оставить никак не получится. Вот лет через двадцать, когда страсти поутихнут, снова введем. На парадной форме. А до тех пор — геометрия…

НШ заинтересовался:

— Что за геометрия? Это как у ваших солдат в петлицах? Вот эти треугольники?

— Точно так. Треугольники вместо лычек. Квадраты и прямоугольники будут вместо звездочек. Ну а ромбы — это уже старший комсостав. Во всяком случае, противник даже в оптику не сумеет разглядеть командиров идущего в атаку подразделения. А в будущем, когда станем побогаче то введем еще и парадную форму. С погонами, звездами да аксельбантами.

Сагалаев идущий рядом с комиссаром, но прислушивающийся к разговору, снисходительно улыбнулся:

— Неужели вы и вправду думаете, что тот же командующий армией будет одет в такой же мундир что и рядовой солдат?

Я отмахнулся:

— Господь с вами. Целому командующему по сроку службы положено хоть как-то из общей массы выделяться. Главное, чтобы без перегибов типа фуражки метрового диаметра, кружевного воротника а-ля Атос, или белого плаща с кровавым подбоем.

Лапин заржал, а Егоров заинтересованно спросил: