Боевой 1918 год

– Нет, товарищ Жилин. С ними мы никого не защитим. Без настоящей, жесткой, революционной дисциплины этого не получится. Погибнут они бессмысленно и всё. Забирай их назад. Пусть в Питере реквизиции проводят. Пользы больше будет. А я с ними в бой не пойду. Просто потому что боюсь подвести тебя, не выполнив задачу. Им ведь приказ отдам, а они пока в своих комитетах его обсудят, нас уже сто раз вые…т и высушат! Лучше здесь, из местных, подберу нормальных людей. Подучу. И будем иметь действительно надежное подразделение. Знаю, что могу не успеть, но все равно будет лучше, чем вот эти…

Ошалевший «седой», хлопая глазами, молча смотрел на меня. До этого он вполне понимал, что происходит. Понимал, что я держу ситуацию под контролем. Но последним пассажем я его напрочь выбил из колеи. Да что там говорить, я и сам от себя охренел. Чего-то вдруг внезапно нарезка сорвалась… Так что теперь, не показывая вида, со страхом ждал, что же будет. Мне-то заднюю давать нельзя. Это получится такой урон авторитету, что про командование можно смело забыть.

Тут я заметил, что, раздвигая людей, ко мне выбирается какой-то седоусый матрос, лет, наверное, под пятьдесят. Вот странно. Здесь все в основном молодые парни. Откуда он взялся? А вышедший что-то шикнул впереди стоящим (строй тут же начал выравниваться) и направился к нам. Подошел, козырнул и, вытянувшись во фрунт, громко, с хрипотцой, представился:

– Боцманмат Григоращенко! Разрешите обратиться?

Я кивнул, а боцманмат (что это за звание, мать его?), вздохнув, уже тише произнес:

– Вы, командир, не горячитесь. Братишек-то можно понять. Расслабила их эта вольница. Тут вы во всем правы. И про этот приказ Керенского тоже верно сказали. У нашего офицерья так хорошо объяснить не получалось… Но ребята быстро в себя придут. Это я, как председатель матросского комитета, обещаю. Может, давайте все-таки попробуем?

Фух! Молодец, мужик! Какой же ты молодец! И как хорошо, что вот этот – второй авторитет в коллективе, оказался с мозгами! Не показывая накатившего облегчения, я согласился:

– Хорошо. Вас как по имени-отчеству?

Григоращенко, несколько удивленно повел головой, но сразу ответил:

– Матвей Игнатьевич.

– Угу. Очень приятно. А меня – Чур. – Пожав руку собеседнику, я продолжил: – Кто являлся старшим по время поездки сюда?

– Гришка. Э-э… бывший боцман, Григорий Трофимов!

– Это тот – с маузером?

Собеседник поперхнулся смешком:

– Он самый!

– По подразделениям как-то делились?

Боцманмат пожал плечами:

– Дык особой нужды не было…

– Понятно. Тогда порекомендуйте мне троих грамотных и авторитетных товарищей. Будут командирами взводов.

Григоращенко пожевал губами, после чего выдал:

– Может, мы на собрании комитета это предварительно обсудим?

– Не-е, боцманмат! Кончились обсуждаловки! Или мы нормальная воинская часть, или сборище либерастов! Собрание сможет только утвердить мое решение! А вы что, сами не в курсе, кто есть кто? Или ответственность на себя брать опасаетесь?

Собеседник неопределенно хмыкнул и, подумав несколько секунд, ответил:

– Данилов, Городецкий и Липатов. Бывшие унтер-офицеры. Ребятки грамотные и умелые. Люди их слушают и за ними идут.

– Понятно. Благодарю. Постойте пока здесь.

Сделав пару шагов вперед, оглядел выровнявшийся строй и скомандовал:

– Отря-яд! Равняйсь! Смирно!

Всё. Они мои. Еще недавно оборзевшая матросня, выполняя команды, застыла в неподвижности. А я продолжил:

– Вольно! Липатов, Городецкий, Данилов, Трофимов, ко мне!

Вызванная четверка быстро подошла и, покосившись на Григоращенко, четко козырнула, представляясь. Вот! Умеют же, когда захотят! Пожимая руки, я представился в ответ и поставил задачу: