Боевой гимн

— Вот в том-то все и дело, — отозвался Эндрю. — Нам предстоит не просто истребить бантагов, а по нашим сведениям, кстати, их там шестьдесят уменов. Этот вопрос с кондачка не решишь, сначала нам надо будет создать и вооружить большую армию, построить флот, увеличить военно-воздушные силы. Мы должны будем психологически и материально подготовиться к наступательной войне. Взрывать их рельсы, устанавливать блокаду портов, совершать марши на тысячу миль, чтобы уничтожить бантагские фабрики. И даже в этом случае, если значительная часть врагов уцелеет, они переместятся на пять тысяч миль к востоку и к тому моменту, когда мы туда доберемся, заново отстроят свои заводы, проложат железные дороги и создадут новые армии. В последней войне мерки обладали тактической мобильностью за счет своих коней, а у нас была стратегическая мобильность за счет поездов. Теперь они догнали нас по этому показателю, но при этом еще и сохранили кавалерию, а у нас ее практически нет. И вот еще что, Пэт. Я боюсь этого Спасителя. Меня пугают те знания, которыми он обладает. У меня такое чувство, что мир, откуда он пришел, в техническом отношении превосходит нашу Землю. Джек рассказывал мне об этих крылатых дирижаблях. Фергюсон только размышлял о возможности создания таких летательных аппаратов, а у бантагов они уже есть. Это значит, что их Спаситель может знать еще какие-то вещи, о которых ни Фергюсон, ни кто-либо другой из наших не имеют ни малейшего представления. Чтобы победить мерков, нам понадобились нарезные ружья, потом заряжающиеся со ствола пушки и, наконец, эти ракеты. А что, если у бантагов есть какое-то новое оружие, которого нет у нас? Что, если их оружие так совершенно, что мы не продержимся против врага и одного дня? В стратегическом плане это самый главный вопрос. Бантаги могут наголову разбить нас в открытом бою, и не успеем мы приготовиться к обороне, как они окажутся у ворот Суздаля или Рима. Это будет конец всему.

— На войне всегда возникает вопрос «а что если?», Эндрю. Возьми хоть эти летающие гробы. Вспомни, ведь это именно мерки первыми запустили дирижабли.

— Да, но мы и сами были уже близки к тому, чтобы изобрести их.

— Если ты будешь слишком много об этом думать, то скоро сойдешь с ума.

— Я должен обо всем этом думать, Пэт. И не только о военной стороне дела. Неизвестно, выдержит ли наша Республика такую войну. Если у этого Спасителя есть хоть капля ума, он попытается нас разделить. Он провозгласит, что это мы первыми на него напали, и, когда ему станет известно, какими возможностями мы обладаем, предложит заключить мир. Я не уверен, что нашему правительству хватит решимости продолжать войну, которая необходима для выживания в будущем, но оборачивается колоссальными людскими и материальными потерями в настоящем. Война за сохранение Союза чуть не расколола на две части нашу собственную страну. Я думаю, если бы не Линкольн, так бы и произошло.

— Эндрю, ты заглядываешь слишком далеко вперед. Давай сегодня вечером будем беспокоиться только о Гансе.

Эндрю устало потер переносицу.

— Пойду-ка я вздремну. Завтра опять лететь на юг.

— Черта с два ты туда полетишь! — взревел ирландец. — Хоть ты и главнокомандующий, но начальником этого фронта являюсь я, Пэт О'Дональд, так что если кому из нас и принимать участие в завтрашней операции, так именно мне.

Эндрю посмотрел в глаза своему другу.

— Пэт, здесь дело не в старшинстве и не в командирских способностях, а в дружбе. Если бы на месте Ганса был я, ты бы поступил точно так же. А если бы меня сейчас здесь не было, ты сам бросился бы на выручку Гансу?

Пэт улыбнулся и покачал головой.

— Если Джеку удастся починить «Летящее облако» к завтрашнему утру, я прикажу ему доставить меня на «Питерсберг», — заявил Эндрю. — Давненько я не плавал на пароходах.

— Сэр, мы бы хотели ненадолго занять ваше внимание.

Ганс, учивший группу чинов искусству обращения с оружием, оглянулся и увидел позади себя.

— Что там у вас?

— Это займет всего пару минут, сэр. Мы хотим вам кое-что показать.

Устало кивнув, Ганс поплелся вслед за своими помощниками через плац, не обращая внимания на просвистевший у них над головами снаряд, разорвавшийся где-то за северной стеной.

— Сэр, Алексей изучил ту машину, которая была на платформе второго поезда.

— Я же говорил вам, что нечего тратить на это время, — проворчал Ганс. — У нас нет и восьми часов, чтобы подготовиться к следующему штурму.

— Прошу прощения, сэр, — перебил его Алексей. — Я не смог побороть своего любопытства, и не зря. Разрешите показать вам, что мне удалось обнаружить.

Когда они подошли к составу, их обступили чинки, держащие в руках факелы. Брезент был сдернут на землю, и их глазам явилось железное бантагское чудище.

Алексей ловко вскарабкался на высокую платформу, и Ганс, кряхтя, последовал за ним. Взяв у одной из женщин факел, инженер поднял его над головой.

— На первой платформе находится паровой двигатель, — сообщил он Гансу. — А на задней стоит пушка. — Алексей махнул факелом в сторону хвостовой части состава.

— Ну и что? Это какое-то бронированное орудие.