Боевой гимн матери-тигрицы

Если она так хороша, то почему же участвует в турнире для новичков, подумала я про себя мрачно, а вслух сказала: “Недавно Билл Клинтон сказал студентам Йеля, что они могут стать по-настоящему великими в том, что любят. Так что здорово, что ты любишь теннис".

Но сам по себе факт, что ты что-то любишь, добавила я про себя, не означает, что ты обязательно станешь великим. Не станешь, если не будешь работать. Большинство людей просто отвратительны в том, что они любят.

Глава 34 Окончание

 Недавно в нашем доме прошёл официальный обед для судей со всего мира. Один из плюсов работы профессором Йеля заключается в том, что ты можешь встретить некоторых потрясающих людей — величайших юристов наших дней. За десять лет конституционный семинар в Йеле подарил Верховному суду судей из десятков стран, в том числе и из США.

Чтобы развлечь гостей, мы пригласили преподавателя Софии Вей-Йи Янга исполнить часть программы, которую он подготовил для знаменитой серии фортепианных концертов Горовица в Йеле. Вей-Йи великодушно предложил, чтобы его юная ученица София тоже выступила. Ради смеха учитель и ученица также могли бы сыграть дуэтом пьесу “В лодке” из “Маленькой сюиты” Дебюсси.

Я была невероятно взволнована, нервничала из-за этой идеи и с нажимом сказала Софии: “Только не провали. Все зависит от твоего выступления. Судьи приедут в Нью-Хейвен послушать талантливую школьницу. Если ты не будешь сногсшибательно совершенной, то мы их оскорбим. Так что бегом к роялю и не отходи от него”. Думаю, во мне все ещё осталось немного от китайской матери.

Следующие несколько недель мы будто воспроизводили подготовку к выступлению в Карнеги-холле — за исключением того, что на сей раз София большую часть времени занималась самостоятельно. Как и тогда, я погрузилась в её пьесы — Аллегро аппассионато Сен-Санса и полонез и “Экспромт-фантазию” Шопена, — но правда заключалась в том, что София во мне больше почти не нуждалась. Она в точности знала, что должна делать, и я лишь изредка критиковала её из кухни или со второго этажа. Тем временем мы с Джедом вынесли всю мебель из гостиной, кроме рояля. Я отскребла пол, и мы арендовали кресла на пятьдесят человек.

В вечер выступления на Софии было красное платье, и, когда она вышла на свой первый поклон, меня охватила паника. Во время полонеза я практически окаменела. Также я не могла насладиться и Сен-Сансом, хотя София сыграла его блестяще. Эта пьеса была частью изысканного развлечения, а я слишком волновалась, чтобы развлекаться. Сможет ли София сыграть все легко и чисто? Может быть, она репетировала слишком много, и теперь её руки устали? Я должна была заставить себя прекратить трястись, раскачиваться туда-сюда и механически напевать, что я обычно делаю, когда девочки выступают со сложной программой.

Но когда София играла свою последнюю пьесу — “Экспромт-фантазию” Шопена, — ситуация изменилась.

По какой-то причине напряжение во мне рассеялось, столбняк прошёл, и я могла думать только о том, что она овладела пьесой. Когда София встала, чтобы поклониться, сияя улыбкой, я подумала — вот моя девочка, она счастлива, и счастливой её делает музыка. В тот момент я знала — мои усилия были не напрасны.

София заслужила овации, а потом юристы, среди которых были те, кому я поклонялась годами, рассыпались в похвалах. Один сказал, что игра Софии была возвышенной и что он мог бы слушать её весь вечер. Другой настаивал на том, что девочке надо заниматься профессионально, поскольку будет преступлением упустить такой талант. И на удивление много гостей, которые сами были родителями, задали мне личные вопросы вроде: “В чем ваш секрет? Думаете, дело в культуре азиатских семей, где рождается так много исключительных музыкантов?” или “Скажите, София занимается потому, что любит музыку, или потому, что вы её заставляете? Просто я не могу заставить собственных детей позаниматься хотя бы пятнадцать минут”. И наконец: “А что с вашей младшей дочерью? Говорят, она выдающаяся скрипачка. Мы услышим её в следующий раз?”

Я сказала им, что изо всех сил пишу книгу, в которой отвечаю на все эти вопросы, и что пришлю им по экземпляру, когда работа будет закончена.

Примерно в то же время, когда София выступала перед судьями, я забрала Лулу с одного богом забытого теннисного корта в Коннектикуте, в часе езды от нас.

— А знаешь, мама, я выиграла.

— Выиграла что? — спросила я.

— Турнир.

— И что это значит?

— Я выиграла три матча и в финале выбила сеяного игрока (спортсмен, входящий в число сильнейших игроков основного турнира, которые не должны встречаться между собой в таблице соревнования в первых турах.). Она шла под номером шестьдесят в Новой Англии. Не могу поверить в то, что выиграла у неё!