Боевой клич

— Да, но вот-вот умрет, — тихо ответила монахиня. — Леди... сестра... это мой друг... Можно, я посижу с ним?

— Конечно, сын мой.

Непоседа снял каску и сел рядом с Левиным. Смочив платок водой из фляги, он вытер пот, выступивший на лбу раненого. От прикосновения чего-то прохладного Левин открыл глаза.

— А-а, Непоседа...

— Ты как себя чувствуешь?

— Неважно... Как там «аллигатор»?

— Все в порядке, Джейк. Ты молодец.

— Это хорошо.

— Они переведут тебя на эсминец, в госпиталь, — опустив глаза, соврал Непоседа.

Левин понимающе улыбнулся и слабо сжал руку техасца.

— Ты держи меня за руку, Непоседа, ладно?

— Конечно... конечно...

— Непоседа...

— Что?

— Скажи им... они не должны ставить крест на моей могиле... Звезда Давида... Там должна быть звезда Давида...

Когда я пришел в санчасть, Непоседа все еще держал руку Левина, хотя лицо последнего уже накрыли одеялом. Я предложил техасцу сигарету, но он покачал головой и поднял на меня глаза, полные боли. Мне стало не по себе, когда я понял, о чем он думает.

— Ты не казни себя... он не сердился на тебя, ведь вы были друзьями.

Непоседу затрусило, и я понял, что не ошибся. Я положил руку ему на плечо.

— Ничего, давай поплачь. Полегчает.

Он вскочил и, вырвавшись, убежал в пустую хижину на берегу.

Какое-то недоброе предчувствие заставило меня обернуться. К санчасти принесли еще одни носилки. На них лежал Бернсайд. Его глаза остекленели и безжизненно смотрели в небо.

— Берни, — прошептал я. — Берни! — Мой голос сорвался на крик.

— Он мертв, — словно издалека донесся голос проходившего мимо санитара.

* * *

Прошло чуть больше суток с того момента, как раздался первый выстрел на острове Кора. Битва за атолл Тарава закончилась.

Я сел на песок, слишком измученный и усталый, чтобы думать о чем-то, и уставился на океан.

Весь батальон сидел на берегу, но вокруг было тихо, лишь изредка доносился приглушенный говор. Где-то звякали о камни лопаты похоронной команды да рокотал двигатель «аллигатора», перевозившего раненых на десантное судно.

Недалеко от меня Хаксли и док Кайзер беседовали с монахинями.

— Просто не знаю, как благодарить вас.

— Мы рады, что смогли помочь, полковник. Туземцы построят хорошее кладбище для ваших мальчиков, а мы будем присматривать за ним и молиться за души убиенных.

— Спасибо, сестра Жоан. Может, мы можем чем-то помочь? Вы в чем-нибудь нуждаетесь?

— Не обременяйте себя, сын мой, вы и так очень устали.

— Мы еще увидимся, сестра Жоан, обещаю.

— Полковник.

— Да, сестра?

— А убитые японцы? Ваши люди похоронят их?

— Боюсь, что нет. Я понимаю ваши чувства, но это война.

— Ничего, тогда их похоронят туземцы.

К берегу подходили остатки третьей роты. Впереди вразвалочку шел капитан Шапиро с сигарой в зубах. Несмотря на усталость, он бодро подошел к Хаксли и доложил о выполнении боевой задачи.

Маккуэйд не стал дожидаться своего командира и направился к нам.

— Где этот салага Бернсайд? — проревел он. — Он может вылезать из укрытия, я уже разогнал всех японцев!

К нему подошел старшина Китс, обнял за плечи, отвел в сторону и что-то сказал. Плечи Маккуэйда поднялись. Он резко повернулся в сторону, где лежали убитые, накрытые одеялами. Китс вздохнул и, сняв каску с лысеющей головы, пошел туда, где похоронная команда готовила для морпехов их последние койки.

«Линкольн-Вайт» для Хелен. Противник обнаружен и уничтожен на острове Кора, Потери противника: четыреста двадцать три убитых. Раненых нет. Пленных нет. Наши потери: девяносто восемь убитых, двести тринадцать раненых.

Полковник Сэмуэль Хаксли,

командир второго батальона

шестого полка морской пехоты".

Глава 8

«Стервецы Хаксли» снова несли гарнизонную службу. Едва мы ступили на Байкири, как Хаксли быстро напомнил нам, что мы морпехи. За несколько дней мы разбили образцовый лагерь. И снова начались смотры, наряды, караулы. Мы помылись, почистились, побрились и постепенно возвращались к нормальной армейской жизни. А когда с Хелен доставили наши «эрдэ» — это было все равно, что встретить старых друзей.