Боевой устав Гоблина

– Захотят! Как только колдуны киафу с распоротыми животами отправятся кормить раков, злые чары исчезнут. Эльфийские наемники сразу поймут, что законные правители Даггоша – гоблины из племени таха! Только таха. А с законным правительством воевать они не будут.

Я волей-неволей согласился с Шаманом и даже молча покивал. Миротворцам, по большому счету, все равно, кто у власти. Лишь бы порядок в стране был. Поэтому в случае победы таха проблемы с представителями эльфийского Совета у новой власти вряд ли возникнут.

– Впрочем, – Черный Шаман победоносно усмехнулся, – мы можем взять несколько присягнувших нам киафу на службу. Им понравятся должности скотников и поваров. Пусть выращивают для нас хухум и готовят хухум-ржа!

Шутка получилась весьма удачной. Солдаты Освободительной армии облегченно захохотали. Вождь развил успех:

– Обещаю вам, мои бесстрашные воины: в день победы каждый из вас получит сколько угодно жирных хухум из правительственного садка. И потом тоже.

– А ты, о великий вождь?! – вновь с фальшивым любопытством заорал Рож. – Неужели останешься голодным? Ведь наши желудки бездонны! Каждый может проглотить тысячу хухум-ржа.

Развеселившиеся гоблины принялись хлопать друг друга по животам, показывая, что и тысячи порций будет маловато.

Вместо Шамана, который в это время слезал с плеч уставших телохранителей, ответил тысячник Боксугр:

– Непобедимый командарм Хуру-Гезонс торжественно съест главную правительственную хухум перед хрустальным шаром эльфов. Пусть миллионы наших братьев увидят эту величественную картину!

– Но это еще не все! – объявил вставший на ноги Шаман. – Каждому из вас, мои бесстрашные воины, этим вечером будет выплачено повышенное жалованье. Целых сорок метикалов бумажными купюрами! И так – каждый вечер, до самой победы.

«И опять разумно, – отметил я. – Несмотря на туманную перспективу перекусить вкусными змеями, с разведки вернутся далеко не все. Пожалуй, только окончательные идиоты, не понимающие, что дела Освободительной армии плохи. А вот за денежками – большинство. Интересно, много ли у Шамана осталось валюты после разгрома сейфа? И где он ее хранит? Хотя, помнится, Зак что-то толковал про чемодан с золотом… Кстати, я бы на месте Шамана сейчас объявил, что изменников постигнет страшная кара».

Шаман словно подслушал мои мысли. Его лицо вдруг исказила жуткая гримаса, и он, сверкая выпученными глазами, зашипел:

– Помните! Тех, кто предаст или струсит и сбежит, я изведу страшным проклятием. Изменники будут разлагаться заживо. Внутри животов у них поселятся крысы, а в голове – личинки навозных мух. Их крепкие бананы превратятся в змей, которые будут кусать хозяина. Их соски и пупки станут ядовитыми пауками, а глаза – гнилыми луковицами. Вот какая кара постигнет предателей! – Он утер губы и грудь, забрызганную слюной. – Но я уверен, что среди вас нет таких.

Солдаты Освободительной армии, напуганные жуткими картинами, истово закивали. Они были согласны с тем, что среди них нет изменников. Однако увлекшемуся угрозами Шаману этого показалось мало. Он о чем-то пошептался с Боксугром, и тысячник объявил:

– Чтобы вам было понятней, что проклятие Хуру-Гезонса не выдумка, сейчас один из вас получит от господина маршала огненную метку верности! С этой волшебной меткой он будет силен, как буйвол, и неуязвим, как камень. Но в случае предательства умрет самой мучительной смертью. Есть добровольцы?

Гоблины начали вертеть головами, высматривая добровольцев. Одновременно с этим освободители в едином порыве попятились от вождя. Почему-то перспектива обрести неуязвимость вовсе не соблазнила солдат. Тысячник Боксугр, видя такую нерешительность личного состава, взял дело выявления добровольца в собственные руки. Он просиял, вытянул вперед палец и радостно воскликнул:

– Ага! А вот и храбрец!

Солдаты в том месте, куда нацелился палец тысячника, заволновались и с многоголосым вздохом расступились. В центре гоблинского полукруга обнаружился ошеломленный Зак. Сначала диверсант пытался шмыгнуть в толпу, но не тут-то было. Множество рук вытолкнули его обратно. Больше других старались Квакваса и Рож. Бывший сотник даже выхватил перочинный ножик. Вероятно, собирался уколами лезвия гнать Зака к вождю, как непослушное животное.

Диверсант затравленно осмотрелся и понял, что судьба его решена. На вихляющих от ужаса ногах он двинулся к Черному Шаману.

– Как тебя зовут, мужественный воин? – строго спросил Хуру-Гезонс.

– Зак Маггут, сэр.

– Молодец, Зак Маггут! После нашей великой победы я сделаю тебя десятником или даже полусотником! А сейчас обнажи тело!

– Как, вообще всё? – слабым голосом спросил Зак.

– Только верхнюю половину, – милостиво позволил вождь и потянул из носа узорную кость. Та сидела крепко, но Шаман был упорен. Наконец, громко чмокнув, кость покинула законное место. – Встань на одно колено, Зак Маггут.