Боевой вирус

– Остановите здесь! – приказал «бородато-каштановый» пассажир, указывая рукой на удобную площадку для парковки между двумя деревьями, растущими вдоль тихой улицы.

Когда Чочуа исполнил распоряжение, он, не выпуская из руки пистолета, повернулся к нему:

– Теперь поговорим. Спокойно, рассудительно, откровенно. Но помните: в нашем распоряжении не более десяти минут.

Трудно, однако, сохранять хладнокровие под стволом направленного на тебя оружия. Поэтому голос грузина непроизвольно дрожал:

– Д-да. К-кто вы?

Собеседник усмехнулся:

– Думаю, Николай, и сами об этом догадались. Особенно после переговоров в кафе.

«Неужели так быстро пришла расплата?! – подумал Чочуа. – Хотя он сказал «поговорим»…»

– Одно дело, когда вы раскрыли новым хозяевам историю своих тайных контактов с Особым отделом Вооруженных сил РФ, а затем и ФСБ и начали передавать в Москву дезинформацию под видом технических отчетов. И совсем другое, когда ввязались в настоящую шпионскую игру и серьезно подставили наших людей.

«Точно, пристрелит!» – мелькнула неприятная мысль, которую собеседник безошибочно прочитал на побледневшем лице Квели.

– Никто не собирается вас убивать. – В голосе мужчины звучали презрение и брезгливость. – А это, – он перехватил короткий взгляд Чочуа на пистолет, – превентивная мера, позволяющая мне на первых порах быть уверенным в вашем благоразумии. А вот в дальнейшем… Ну, об этом чуть позже. Не тряситесь! – Пассажир заметил откровенную нервную дрожь Чочуа. – Соберитесь и ответьте на несколько моих вопросов. Итак, выполняя приказ одного из наших агентов, вы составили список новых сотрудников Центра из четырех фамилий. Охарактеризуйте их, хотя бы поверхностно.

Разумеется, Талеева интересовала только Галина Алексеева, но он, как и недавно Виталий, в последний момент передумал называть ее фамилию.

– Но я ничего не знаю. Совсем ничего! Я практически не знаком ни с кем из них. Мы работаем в разных отделах, живут они пока в общежитии, а я имею квартиру в городе.

– И все-таки вы наверняка сталкивались хотя бы в лабораторной столовой или, там, в тренажерном зале. – Талеев скептическим взглядом окинул фигуру собеседника… Какой уж тут спортзал… Наводящими подсказками Талеев пытался подтолкнуть к откровенности собеседника: – Припомните какие-то отличительные привычки или, наоборот, что-то неестественное…

Чочуа выжал из себя пару ничего не значащих фраз и окончательно замолк. Талеев нахмурился: «кавалерийским наскоком» добиться ничего не удалось. Жаль! У него еще была надежда, что не придется прибегать к жесткому варианту, но, увы…

– Значит, помогать нам не хотите. – В спокойном голосе пассажира зазвучали явные угрожающие ноты. От этого действительно становилось страшно. – И сотрудничать не желаете… А с внешней разведкой Грузии – пожалуйста! С их оперативным департаментом – извольте!! Мы тоже, когда этого требуют интересы Родины, умеем быть жесткими! Даже жестокими!!

«Ну, это, пожалуй, весь мир знает. Наверное, сначала резать будет. Эх, где наша не пропадала!» – подумал Чочуа и сжался для последнего броска…

Но то, что он услышал дальше, мгновенно охладило его героический пыл.

– Где сейчас ваш сын?

– Ч-ч-что?

Талеев не стал повторять, а распорядился:

– Возьмите телефон и позвоните в музыкальную школу! Ну!!

Трясущимися руками Квели достал из кармана брюк мобильник и со второй попытки набрал нужный номер:

– Это папа Автандила говорит. Да-да, Чочуа. Где… как там мой мальчик? – Выслушивая ответ, он на глазах успокаивался. – Отлично! Значит, как положено, на занятиях. Слава богу! – Но затем лицо грузина озадаченно вытянулось. – Какое прослушивание? Где?! – По щекам начала разливаться мертвенная бледность, взгляд остекленел.

Талеев вырвал сотовый из его рук и отключил связь.

– Я сам скажу то, что вам хотела сообщить уважаемая Кетеван Абуладзе, заведующая музыкальным сектором Дворца детского творчества. – Чочуа, казалось, даже дышать перестал. – В отдельном классе на первом этаже, окна которого выходят в маленький тенистый внутренний дворик, сейчас происходит знаменательное событие: представитель Тбилисской государственной филармонии, которому кто-то сообщил о незаурядных способностях Автандила, лично явился во Дворец, чтобы прослушать юное дарование на предмет включения его сольного выступления в большой праздничный концерт, посвященный Дню независимости. Разумеется, «мэтру» потребовались абсолютная тишина и полное отсутствие зрителей и слушателей. Для чистоты, так сказать, эксперимента. Его с радостью проводили вместе с мальчиком в указанный класс и даже заперли на ключ дверь, чтобы, не дай бог, никто не помешал прослушиванию. Событие-то почти историческое: никогда еще ученики музыкальных классов в столь малом возрасте не выступали на крупнейшей сцене страны перед очами самого Президента!

По мере того как Талеев говорил, Чочуа впадал в оцепенение. Чтобы не доводить дело до полной прострации, Талеев был вынужден коротким стволом пистолета сильно ткнуть в бок онемевшего и окаменевшего Николая. Тот дернулся и завращал вытаращенными глазами.

– Вы меня слышите?! – Чочуа кивнул. – Надеюсь, не надо пояснять, что «представитель филармонии» – это наш человек, окна во двор распахнуты и под ними стоит мощный автомобиль с включенным движком? – На этот раз Чочуа отрицательно затряс поникшей головой. – Вот и хорошо. Теперь только от вашей памяти и наблюдательности зависит, как события будут развиваться дальше. Итак, вспоминайте мельчайшие подробности, говорите, говорите!!! – резко и отрывисто, в манере врача-гипнотизера заключил Талеев.

И Квели прорвало!

Один молодой парень-лаборант из списка ежедневно тайком «пьет горькую», запершись в номере общежития, а с утра дышит на всех перегаром. К тому же он часто бывает неадекватен, что может свидетельствовать и о наркотиках…

Мужчина средних лет, принятый на должность заместителя руководителя одной из лабораторий, едва освоившись на новом месте, начал регулярно посещать проституток низкого пошиба в одном из грязных притонов Старого города. А неделю назад, в пятницу, привез одну такую в багажнике своей машины в общагу, заперся с ней в номере и никому не открывал до самого понедельника! Извращенец!

Единственная женщина в списке – Гузель Илимова, то ли казашка, то ли черт ее знает – показалась птицей высокого полета: удостоилась личного кабинета в главном здании, всех сотрудников обязали являться на беседу к ней как к профессиональному психологу… И еще говорили, что теперь именно она будет «лицом фирмы», осуществлять «связи с общественностью». И тут на тебе: медная табличка с ее именем исчезла с дверей кабинета одновременно с самой Гузель! Ее никто нигде ни разу не видел вот уже больше недели. Наверное, уволили.

«Наконец хоть первое упоминание! Косвенное подтверждение, что с Гюльчатай случилась какая-то серьезная беда», – подумал Талеев, но не стал прерывать собеседника в надежде таким образом выудить что-то более ценное. И Чочуа на всех парах летел вперед!

Последний в списке, человек с труднопроизносимым именем – то ли Абулфази, то ли Албехруз. Кажется, откуда-то из Персии. Или афганец. Работает экспедитором. И по-русски, и по-грузински говорит очень плохо. Совершенно бандитский тип! Поговаривают, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Какой же это шофер-экспедитор, если позволяет себе покрикивать на начальника гаража?! К тому же его часто видят за рулем машины самого Владимира Панова, всесильного шефа службы безопасности Центра. О, это страшный человек!! У него руки по локоть…

– Хватит!

Чочуа мгновенно затих.

«А вот это наблюдение более чем интересно! Странная фигура: иностранец из «неблагоприятных» районов. От таких всеми силами стараются избавиться, а этого берут на работу и доверяют самостоятельное экспедиторство. Сам (!) Панов сажает его за руль своего автомобиля. Да-а-а… Иран, Афганистан – это райончики из Галкиной «вотчины». Запросто могли пересечься где-то. С ним надо поработать!» – заключил Талеев, а вслух распорядился:

– Заводите машину, Чочуа, и подъезжайте к Дворцу с тыльной стороны. Остановитесь в полуквартале, я укажу, где точно. А пока мы едем, внимательно слушайте, что я скажу. Не дай вам бог хоть словом обмолвиться кому-то о нашей встрече! Молчите!! Не надо никаких заверений и дурацких благодарностей. Живите счастливо со своим вундеркиндом еще сотню лет. Только каждую секунду помните, как легко организовать очередное «прослушивание», которое может закончиться вовсе не так благополучно, как сегодня. Работайте по-прежнему на Панова, а мы понаблюдаем за вами здесь еще какое-то время.

Талеев спокойно спрятал пистолет в карман, достал мобильник и произнес несколько фраз очень тихим голосом. Потом сделал еще один звонок. Только затем он пристально осмотрел территорию за окном «Шевроле» и скомандовал:

– Стоп! Вылезайте и отправляйтесь вон через ту дверь, – Талеев указал на нее пальцем, – во Дворец. Это запасной выход, сейчас он открыт. Справа от главной лестницы в холле найдете своего сына. Не спешите, внимательно выслушайте его рассказ, похвалите и только потом выходите через центральный вход на автостоянку. Там вы найдете эту машину на том месте, где обычно паркуетесь. Надеюсь, помните? Отлично. Садитесь и поезжайте домой, стерев из памяти все воспоминания о нашей встрече. Это в ваших интересах. Вперед!

Чочуа выбрался из машины, не слишком уверенно обернулся и приложил правую руку к сердцу. Движением подбородка Талеев указал «Вперед!» и пронаблюдал за удаляющимся семенящей походкой неудавшимся шпионом. «Зато отец любящий получился». Возможно, что одно это с лихвой перекрывает все другие ипостаси. Кто знает…

Чочуа скрылся за серой железной дверью.