Боевой вирус

Небольшой верхний зал был пуст. Значит, Панов укрылся в приватном кабинете, расположенном посередине бокового коридора. Наверняка с уцелевшей охраной.

Талеев и Снайп разместились по обе стороны двустворчатой двери, и Талеев постучал в ее деревянную обшивку костяшками пальцев.

– Владимир Иванович! Панов!! – громко прокричал он. – Нам надо поговорить с вами!

Ответом было молчание. Продолжая оставаться под прикрытием стены, Талеев осторожно приоткрыл одну створку двери. Потом толкнул ее сильнее. Никакой реакции изнутри.

– Я журналист и у меня нет оружия! Панов, не стреляйте, я захожу!

Талеев, подняв пустые руки до уровня плеч, осторожно ступил в открытый проем двери. Начальника службы безопасности Реферального центра он увидел сразу. Тот сидел в кресле у противоположной стены кабинета за массивным столом. Еще в комнате находились двое охранников. Один стоял слева от Панова, второй выдвинулся вперед. Пистолеты с глушителями оба направили на замершего у порога Талеева. Рук их начальника видно не было.

«Очень грамотно расположился, – отметил Талеев. – Кресло с высокой прямой спинкой, подголовником и декоративными прибамбасами, повернутое почти на 90 градусов к столу, хорошо защищает сидящего в нем. Да и охранник перед столом готов грудью поймать любую пулю, летящую в хозяина. Грамотно!»

– Попросите своих людей убрать оружие! Я не совсем уютно чувствую себя под дулами пистолетов. К тому же рядом со мной находится один человек… Для него не составит никакого труда нейтрализовать ваших телохранителей раньше, чем они сделают первый выстрел.

– Уж не опальный ли это агент российской ФСБ, героически погибший не так давно при выполнении важного государственного задания? А для своих: успешно «зачищенный» в ходе операции, а? – это были первые слова Панова, произнесены громким, низким и скрипучим голосом.

«Недурно, недурно! Быстро отреагировали. А какие связи среди московских силовиков!» – Талеев искренне восхитился про себя, но вслух не произнес ни слова, он ждал.

Панов что-то негромко приказал подчиненным, и те нехотя спрятали оружие в наплечных кобурах.

– Проходите! – скорее приказал он, развернулся и пристально вгляделся в приближающегося мужчину. – О! – в голосе начальника безопасности было искреннее удивление. – Я вас знаю! Вы… Талеев! Действительно, журналист из Москвы, весьма близкий к высшим эшелонам российской власти. После осетинской войны вам запрещен въезд в нашу страну.

Талеев остановился в двух метрах от стола и церемонно склонил голову.

– В ваших репортажах ощущалась попытка непредвзятого взгляда на события. Впрочем, не совсем удачная. То, что вы натворили, хотя бы только здесь, – Панов обвел рукой вокруг себя, – должно иметь очень серьезные причины.

Талеев сказал решительно:

– Они есть. А еще у меня имеются кое-какие условия…

– Не в вашем положении их ставить! – грозно рявкнул Панов.

Талеев будто не заметил окрик. Он, кажется, даже повеселел:

– Это почему же?! Не вы, а я захватил боулинг-центр со всеми посетителями, обслугой и даже (!) с самим начальником службы безопасности Реферальной лаборатории общественного здравоохранения.

– Вам не уйти отсюда!

– Вот поэтому я и сообщу свои условия. Пусть телохранители оставят оружие на столе и покинут комнату. За дверью их встретит мой человек и… позаботится, чтобы они не натворили глупостей… Нет-нет! – тут же объяснил Талеев, заметив, как сурово сошлись на переносице густые брови Панова. – Все в пределах разумного и безопасного для всех. Наша беседа должна проходить сугубо конфиденциально.

После секундного раздумья Панов отдал соответствующий приказ, и оба разоруженных охранника медленно побрели к выходу из комнаты. Дверь за ними закрылась, и послышалось отчетливое щелканье запирающегося замка. «Молодец, Вит!»

Теперь Талеев подошел к столу, прихватив по пути свободно стоящий у стены стул, и расположился напротив кресла Панова. Он стянул с плеча висящую на ремне папку-бювар и положил ее перед собой:

– Я, Владимир Иванович, расскажу две истории. Они короткие, и обе вам известны.

– Зачем тогда впустую тратить время? У вас его очень мало!

Талеев вновь пропустил мимо ушей явную угрозу, проговорил:

– Любое событие может быть освещено с разных сторон. Важно иметь определенную цель и соответствующий набор фактов. Некоторые из них можно вовсе опустить, оставив лишь те, которые ведут к этой цели, другие истолковать в нужном свете. Уж поверьте мне как опытному журналисту! Итак, два года назад в Каспийском море…

Талеев внимательно наблюдал за реакцией собеседника. Каменно-спокойное лицо Панова ничего не выражало, однако при последних словах непроизвольно задергался левый угол плотно сжатого рта.

– …недалеко от международного порта Туркменбаши, бывший город Красноводск, был совершен захват пассажирского судна группой террористов. Об этом тогда писала вся мировая пресса. Террористы открыто озвучили свою принадлежность к радикальному крылу Исламского движения Узбекистана и выдвинули ряд требований: освободить из туркменских тюрем около двадцати своих приверженцев, решить вопрос об исключении Исламского движения Узбекистана из списка мировых террористических организаций, предоставить быстроходное плавсредство, чтобы террористы могли беспрепятственно скрыться, и, конечно, деньги. 100 миллионов долларов. В случае невыполнения – подрыв и потопление судна с пассажирами. Банально. А дальше случилось необъяснимое, на чем впоследствии старался не акцентировать внимание никто из освещавших этот вопрос.

Судно предоставили, деньги привезли, начали освобождать заключенных и отправили петицию в международный антитеррористический центр с соответствующим ходатайством. Захватчики отплыли, их никто не преследовал, но тем не менее они дистанционно подорвали заряды, установленные ими на пассажирском судне. Нонсенс! Такого не должно и не могло быть, но случилось.

Начальник безопасности отвернул свое кресло от стола, опустил голову на кисть упиравшейся в подлокотник руки и закрыл глаза. Талеев продолжал:

– Погибли около сотни пассажиров, многие были ранены. Хорошо, что судно находилось близко от порта Туркменбаши, и это спасло многие и многие жизни: первые спасательные суда оказались у места трагедии уже через 30 минут. Начали эвакуировать людей с тонущего судна, заделывать пробоины в трюмах, откачивать воду… Судну не дали затонуть и отбуксировали в порт. Параллельно организовали масштабную погоню за террористами, которые пытались уйти по плавням и протокам прибрежных вод. Их настигли и уничтожили. Всех девятерых. При них нашли 10 миллионов долларов. Всё.

– Зачем вы рассказали мне это? – глухой низкий голос донесся из кресла.

Талееву было искренне жаль этого сильного человека, но он обязан был продолжать:

– Помните, вначале я сослался на возможность двоякого толкования событий? Тогда взгляните на «оборотную сторону медали». По Каспию проходит так называемый Среднеазиатский маршрут наркотрафика. В трюмах пассажирского лайнера находился груз афганского героина высочайшей очистки из Ирана! – Увидев, что Панов собирается что-то сказать, Талеев предостерегающе поднял руку и строго проговорил: – Не мешать! Я ознакомлю вас с фактами. Потом. – Панов громко засопел, но не проронил ни слова. – Наркотик шел в Туркменистан, а оттуда – в Россию. Более полутора тонн! Это самая крупная партия в этом регионе. Такие грузы не собираются в одночасье, и операция по их транспортировке планируется, согласовывается и отрабатывается месяцами. Вам ли этого не знать! А сколько вокруг нее подковерной борьбы, похищенных секретов, откровенных измен, тайных предательств и кровь, кровь, кровь… Не стану утомлять подробным описанием всех сопутствующих интриг, но о грузе стало известно властям Туркменистана, и они подготовили крупную операцию по его захвату по прибытии в порт Туркменбаши. А это не осталось, в свою очередь, тайной для отправителей груза! И они разработали контрманевр. Надо отдать должное, весьма оригинальный.

Захват всего судна группой террористов – чистой воды отвлекающий маневр. Нет-нет, террористы были настоящие, только они многого не знали и «воевали» за свою «мусульманскую правду». Каждому заплатили по миллиону долларов и еще один – бонус на всех. Даже если кому-либо из них удалось бы выжить или попасть в плен, рассказать они ничего не могли. Но главное – другое: не они взорвали судно!

– Вы лжете!!! – Лицо Панова побагровело, воздух вместе со словами с хрипом вырывался из его глотки. – Не было ни наркотиков, ни еще девяноста миллионов долларов! Судно даже не затонуло, его привели в порт буксиры спасателей. И на нем ничего не было!!!

В голосе Талеева звучало ледяное спокойствие:

– Факт первый. От береговой черты до взорванного пассажирского судна 27 миль. Скорость спасательного буксира – не более 18 узлов. Вопрос: за какое время этот буксир мог оказаться у борта аварийного судна? Ответ: со всеми возможными допусками, не быстрее чем через полтора часа! Теперь вопрос не из задачи: так кто же подошел к тонущему кораблю уже через полчаса?

Факт второй. Прибывшие «спасатели» заносили на борт судна специальный инструмент для заделки пробоин и мощные насосы в ящиках для откачки воды. В трюмах корабля действительно обнаружили указанные механизмы. Но не нашли ни одного ящика. Свидетели утверждают, что видели, как через полчаса «работы» первые «спасатели» грузили обратно на свой буксир ящики. Людей они не стали забирать, сославшись на неприспособленность своего буксира к транспортировке людей и указывая на уже появившиеся рядом другие спасательные плавсредства.

Факт третий. Почему сравнительно легко задержали и уничтожили террористов, хотя переданный им большой морской катер действительно был самым быстроходным в порту? А потому, что проведенные, но необнародованные техническая и медицинская экспертизы утверждали: три из четырех дизелей катера были разрушены взрывом на пассажирском судне! При этом погибли шестеро (!) из девяти террористов!! Получается: тупые донельзя захватчики подрывают корабль звонком с телефона спутниковой связи, когда сами еще пришвартованы к его борту! Ха-ха-ха. Кстати, нигде так и нашли этого телефона. Хотя очень старались.

И, наконец, маленький четвертый фактик: уже через неделю в России возник пик продаж наркотиков в сотнях клубов, баров, подпольных казино и полулегальных забегаловках на всем пространстве от Белого до Черного моря!

Панов, казалось, впал в ступор. Его остекленевший взгляд бессмысленно упирался в какую-то точку на столе. Угол рта перестал подергиваться, а как-то отвис вниз, из-за чего на край подбородка выкатилась крупная капля слюны. Начальник безопасности ничего не замечал. Надо было выводить его из этого состояния. Пусть лучше слезы и истерика.

– Панов! – громко скомандовал Талеев. – Думайте, черт возьми, думайте!! На борту этого пассажирского лайнера находились ваша жена и маленький сын! Они погибли!!!

Мощным рывком Панов выбросил свое тяжелое мускулистое тело из кресла и перелетел через стол, вытянув вперед обе руки с растопыренными короткими, но сильными пальцами. Они должны были вцепиться в горло мертвой хваткой. Однако Талеев ожидал чего-то подобного. Сцепленными «в замок» пальцами он резко ударил снизу вверх по вытянутым рукам противника, отчего они непроизвольно разошлись в стороны. Голова Панова вздернулась вверх, и тут же сокрушительный удар лбом обрушился на его переносицу.

Начальник безопасности без звука рухнул лицом вниз на дубовую столешницу. Талеев достал ароматную сигару и закурил, но успел сделать лишь одну затяжку, как его противник зашевелился, приподнялся на вытянутых руках и шумно потряс головой.

«Быстро оклемался. Наверное, часто по носу били. Молодец!»

Продолжая стоять на четвереньках на столе, Панов сфокусировал свой еще затуманенный взгляд на лице Талеева. Сознание быстро возвращалось к нему. Он попятился по столу и благополучно «приземлился» обратно в кресло. Потом вытащил из кармана брюк белый носовой платок и приложил к разбитой переносице, останавливая кровь.

– Похоже, что перелома нет, – произнес Талеев.

Панов ничего не ответил, продолжая массировать нос. Заговорил он лишь через минуту:

– Как и где вы, русский журналист, могли узнать такие подробности? – голос был глухой и подозрительный, а взгляд недоверчивый и колючий.

Талеев пожал плечами:

– В Туркменистане очень бедно живут. А дело о захвате судна в спешном порядке закрыли уже через месяц, то есть почти два года назад. Так что сейчас, думаю, без больших проблем, любому – а не только русскому журналисту – покажут все копии конфискованных судовых журналов, акты экспертиз и протоколы допросов свидетелей. Разумеется, за весьма приличное вознаграждение. Деньги, деньги…

Панов задумался:

– Хорошо. Это возможно. Но откуда вы можете знать о наркотиках? Ведь в ходе следствия, пусть поспешного и недобросовестного, они ни разу не всплывали. Если такие данные и имеются, то хранятся совсем в других местах. Вам вряд ли удалось бы до них добраться.

– Вы абсолютно правы! Все данные о наркотиках на борту я получил из совершенно других источников. Думаю, что вы о них даже не подозреваете. Как раз об этом мой второй короткий рассказ. Только, пожалуйста, не пытайтесь больше меня задушить, загрызть, застрелить и вообще уничтожить любыми способами! Хотя то, что я поведаю, будет еще большей неожиданностью.

– Постараюсь, – пробурчал Панов. – Тем более что для простого журналиста вы слишком хорошо владеете весьма специфичными приемами.

– А кто сказал, что я простой журналист? Я очень даже известный! Ну, хорошо, кажется, пришло время приоткрыть папочку… – Талеев открыл бювар. – Посмотрите на эту фотографию.

Он протянул через стол снимок. На нем была изображена худенькая девочка лет двух-трех с длинными черными волосами и поразительно печальным взглядом больших глаз. Панов равнодушно повертел фото в пальцах и вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая пояснений. Талеев достал еще одно фото. Это была та же девочка, только на пару лет постарше. И, главное, ее глаза просто светились весельем и озорством!

На следующих снимках девочка была на качелях, каруселях, на водной горке, на празднике, под новогодней елкой, ела мороженое, шалила, хохотала, купалась… Рядом были ее друзья, подруги того же возраста. Иногда были и взрослые. Мужчины и женщины, разные, но тоже счастливые, довольные и любящие. А девочка росла… Первый класс, школьная форма, строгая аккуратная прическа… Какие-то спортивные соревнования… У географической карты с указкой… А это уже подросток, школьный бал, танцует с мальчиком… Совсем девушка…

В последнюю фотографию Панов просто впился глазами. Потом вернулся к уже просмотренным и снова к этой… Он поднял глаза на Талеева, в них были удивление, растерянность, непонимание…

– Что, кажется знакомым это лицо? Еще вот эту посмотрите.

Талеев протянул последнее фото. Едва взглянув на него, Панов отбросил снимок.

– Что это такое? – тихим голосом произнес он.

– Короткая история одной девочки, девушки. Очень печально начавшаяся и получившая такое счастливое продолжение. Знаете, сколько у нее отцов? Восемнадцать! И каждый готов за нее любому горло порвать. А они могут! Потому что все – бойцы элитного секретного подразделения спецназа ГРУ России! В паспорте девушки стоит прочерк в графе «мать», а фамилия – Алексеева. Как у подполковника Алексеева, который командовал этой группой в середине восьмидесятых годов во время тайного рейда на территорию Афганистана. Они-то и подобрали на обратном пути брошенного в горах умирающего младенца. Провезли в Москву, выходили, определили в самый элитный пансионат. И почитали за счастье принимать ее каждые выходные, праздники, каникулы в своих семьях. Баловали невозможно, учили тому, что могли и умели сами. Как думаете, при такой опеке как мог продолжиться жизненный путь девушки?

Панов еще раз посмотрел на последний снимок и аккуратно положил его на стол лицевой частью вверх. На нем Алексеева была снята в новенькой офицерской форме с погонами старшего лейтенанта.

– ГРУ? ФСБ? Или… – поинтересовался он.

– Все было. И даже иняз и факультет психологии. Я, пожалуй, в жизни не встречал такого целеустремленного и разностороннего человека.

– Анахит… Боже мой, Анахит! Это невероятно, – шептал Панов.

– Еще как вероятно! Кстати, досье, которое вам наверняка передали из ЦРУ на международную террористку по кличке «Анахит», процентов на 80 соответствует действительности. И разгромы, и погромы, и ликвидации… И контакты с десятком террористических центров по всему миру, причем на высочайшем уровне. Только вот ни в одном силовом ведомстве России вы не найдете ни одного упоминания о действующем сотруднике Галине Алексеевой.

– Я знаю, как это делается!

Талеев согласился:

– Не сомневаюсь. Забыл спросить: не возникло сомнений в подлинности моих фотографий?

Начальник безопасности отрицательно покачал головой:

– Нет. Старая бумага, черно-белые фото, антураж… Нет!

– Что ж, совсем немного осталось. О готовящейся транспортировке большой партии наркотиков на пассажирском судне Алексеевой ничего не было известно. Исключительно потому, что организатор операции решил провернуть свое дело тайно не только от «собратьев по оружию», но и от всех руководящих органов. Только вы понимаете, что такого уровня аферы, тем более успешно осуществленные, всегда выплывают наружу. Имя организатора стало известно, и Алексеевой-Анахит ничего не стоило направить праведный гнев обойденных прибылью вождей других кланов в нужное русло. Она же и возглавила сборный отряд, чтобы совершить акт законного кровавого возмездия в отношении зарвавшегося махинатора. Сначала в горах был перехвачен его караван, возвращавшийся с большим грузом оружия. Затем в ходе стремительной атаки отряд Анахит полностью уничтожил его резиденцию в горах. Самого виновника теракта Алексеева ликвидировала. Разумеется, в соответствии с решением Высшего координационного совета одной из крупных террористических организаций Востока. Его звали Аббас эль-Амир. О, я вижу, вы слышали это имя! Наверное, из уст своего нового шофера Алборза, да? Он был его приближенным и одним из немногих, кому посчастливилось уцелеть.

Было слышно, как начальник безопасности скрипнул зубами.

– А через него вы вышли на след трех девочек, которых спасла Алексеева и сумела вернуть на родину, вместо того чтобы удовлетворять чью-то похоть в гареме какого-нибудь новоявленного восточного эмира. – Талеев не спрашивал, он утверждал. – Ваши люди похитили их из Ашхабада, вывезли в неизвестном направлении и надежно спрятали. Теперь вы шантажируете Алексееву-Анахит их жизнями…

– Довольно! – Панов ударил ладонью по столу. – Я не верю! Вся история с Аббасом эль-Амиром выдумка.

– Я отвечаю за каждое свое слово! – тоже повысил голос журналист. – Но для вас у меня есть кое-что посущественнее устных заверений.

Он вытащил из закрытого на «молнию» отделения бювара довольно объемный пакет и передал его Панову:

– Здесь находятся документы, которые Алексеева изъяла из личного сейфа эмира Аббаса. Они подтверждают абсолютно всё, о чем я говорил. Просмотрите их! Только, боюсь, на пристальное изучение у нас уже нет времени…

Панов не слушал, он впился глазами в разрозненные листы бумаги, перетасовывая их со скоростью автомата для подсчета денег. Не прошло и минуты, как он отбросил документы и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Заговорил он через полминуты тихим, глухим голосом:

– Во всей этой истории очень много белых пятен. – Тут он предупреждающе поднял вверх руку, заметив, что Талеев хочет что-то возразить. – Но! Они не касаются вопроса, ради которого вы затеяли всё это. – Его поднятая рука описала широкий полукруг. Талеев озабоченно взглянул на ручные часы. – Да-да, я быстро. Мне вряд ли когда-нибудь удастся найти на них ответы. Да и ни к чему, в общем-то. Но конкретно сейчас я обрек на смерть человека… девушку, которой на самом деле должен быть обязан по гроб жизни за справедливую месть, о которой мечтал долгих два года! Вы никогда не поймете, что это такое! – с надрывом выдохнул он.

В кабинет, где расположились собеседники, уже долетали вой полицейских сирен и гудки клаксонов автомобилей. Это подстегнуло Панова:

– Девочки находятся… В общем, в Старом городе есть развалины древней цитадели Нарикала. Исторический памятник, очень живописный, доступный для посещения и осмотра туристами. Это его видимая часть. А существуют еще множество шхер и склепов, вырубленных прямо в горном массиве, соединенных десятками километров тоннелей, лазов, переходов… В некоторых из них живут монахи. Короче, есть там и у нас свой «уголок». Весьма благоустроенный, надо сказать, со всеми удобствами. Имеется даже отдельный выход к Мтквари, то есть к Куре, по-вашему. Это я к тому, что девочки не испытывают никаких лишений. И относятся к ним подобающе, даже воспитательница приходит. Вам соваться туда просто бесполезно: заблудитесь, и охрана… Девочек я сам освобожу. А потом… разберусь со всеми участниками… э… событий…

– Стоп! – перебил Талеев. – Теперь я буду говорить, а вы – слушать. Во-первых, никаких разборок! Да и с кем? Непосредственные исполнители теракта на Каспии мертвы. Организатор со всей своей «джамахерией» ликвидирован. Ваше теперешнее начальство, в частности, Жвания, абсолютно не в курсе. Они осуществляют свою операцию. Пусть ошибочную… И вы-то сами в ней участвуете по долгу службы как честно исполняющий свои обязанности человек.

– Психология – Алексеева, но когда, как?! Стойте! Значит, все-таки махачкалинская таможня. Ловко! Там группу очень плотно «пасли». И ничего не заметили! – Панов уважительно взглянул на собеседника.

– Во-вторых, я совершенно не хочу как-то повредить вашей службе. Хотя, Владимир Иванович, должен заметить, что последние два года вы были слишком заняты собственными переживаниями и, кажется, многое упустили. Грузия не желает становиться Джорджией-2, и Саакашвили – это уже ненадолго. Успокойтесь! – Талеев заметил, как заерзал в кресле собеседник. – Не собираюсь я вас вербовать! Я же «простой журналист». – Талеев наткнулся на саркастическую улыбку начальника безопасности, но предпочел ее не заметить и продолжил: – Пусть девочки просто «удачно сбегут». Например, вплавь по вашей Мтквари в еще более секретное и безопасное место. Найдется такое? – Панов кивнул. – И чудненько! Потом их заберут…

– Подождите! Остался еще один человек, с которым я хотел бы свести счеты.

– А, это вы об Алборзе.

– Он должен будет ликвидировать Алексееву!

– Не волнуйтесь. Как только Галина получит известие, что девочки вне опасности, ее руки будут развязаны. А вы даже не представляете, что может натворить Анахит с развязанными руками! К тому же надеюсь, что к этому моменту рядом окажутся… нужные люди.

– Да-да, возможно… «Нужные люди»… Для меня это, пожалуй, самое большое «белое пятно»: Алексеева-Анахит, журналист Талеев, «мертвый» ликвидатор ФСБ… в одной упряжке…

«А циркач-супермен? И это еще далеко не все! Ах, Панов, Панов, зачем тебе копаться? Для чего, например, знать, что один боец из того самого спецотряда ГРУ когда-то был старшим другом начинающего журналиста Талеева и его первым боевым наставником?!»

– Вот и чудненько! – заключил беседу Талеев. – А без «белых пятен» жизнь для некоторых людей стала бы невыносимо пресной.

Неожиданно снаружи кто-то начал говорить в мощный динамик, хотя слов было не разобрать. Почти сразу же со щелчком отворилась дверь в кабинет и на пороге возник Снайп:

– Перед зданием целая толпа полицейских. Они жаждут пообщаться с террористами-захватчиками.

В дверной проем рядом с плечом Виталия просунулась голова одного из телохранителей Панова:

– Шеф, там на улице…

– Я уже слышал! – раздраженно отреагировал Панов.

Охранник отрицательно замотал головой:

– Там Ломидзе!

– Черт! – вырвалось у начальника безопасности.

– Неприятность? – встревоженно поинтересовался Талеев.

– Пожалуй, да. Вряд ли получится уйти спокойно и тихо. Ломидзе – заместитель директора СОДа – Специального оперативного департамента, который объединяет функции полиции и службы безопасности.

– Что здесь делает такая «шишка»?

Панов пожал плечами:

– Могу только предположить, что кто-то из многочисленных посетителей боулинга успел позвонить по телефону в полицию и описал события как захват заложников группой террористов. А это уже прерогатива СОДа. Доложили Ломидзе, а он… – Владимир Иванович слегка замялся, – …он знает, когда я здесь бываю. А наш Центр курируется его департаментом. Вот и явился лично ввиду, так сказать, чрезвычайности обстоятельств. Наверняка пригнал целую армию спецназа.