Боевые будни штаба

Вроде бы все уже новшества испробованы, но штабу положено их искать и находить. Одна из новинок выявилась при встрече с командиром первого батальона 305-го полка капитаном В. Г. Носыревым. Василий Гаврилович не был похож на других комбатов. Он считал себя моряком, хотя больше времени служил в частях береговой обороны. В пехоту, как уверял он, попал «для выравнивания крена». Нехотя заменил бушлат на телогрейку. Но по своей натуре так и остался бесстрашным моряком. Носырев был рожден не для тихой жизни, ему по душе были риск, опасность, смелые броски. В лихо сдвинутой на затылок фуражке, легком ватнике, с широкой приветливой улыбкой шел он всегда впереди батальона. На марше — вместе с бойцами, в бою— почти в одной цепи. В минуты затишья на фронте любил песню, сам запевал, хотя голосом и не одарила природа, но песня всем приходилась по сердцу, и ее всегда дружно подхватывали бойцы. Таких любили подчиненные, заботливо оберегали.

Среди комбатов были хорошо подготовленные офицеры, способные правильнее сформулировать задачи ротам и лучше организовать взаимодействие, чем мог это сделать В. Г. Носырев. Но у него было свое, простое, самобытное в тактике, в управлении подразделениями, в манере обращения с подчиненными. Такое не приобретается в учебных заведениях, а рождается вместе с человеком и развивается в нем по мере накопления опыта, знаний, житейской мудрости.

Характер у него был ершистый, особенно в разговоре с начальниками. Спокойно не мог выслушать замечания и, тем более, нелестные оценки действиям своего батальона. Ему казалось, что больше того, что сделали его подразделения в бою, сделать уже нельзя.

Однажды батальон находился в резерве дивизии и располагался вблизи нашего НП. Утром капитан Носырев появился перед командиром дивизии. С места пошел в атаку:

— Отказали в награде двум бойцам. Самые храбрые. Они заслужили медали.

Начался бой, некогда было заниматься разбором этой обиды. Полковник Дунаев отослал комбата ко мне. Я обещал вечером поговорить с командиром полка и уточнить причину отказа.

— Поздно. В атаке могут не уцелеть. Сейчас надо их порадовать, — настаивал он.

Пришлось, не откладывая, заняться этим делом.

Василий Гаврилович был прекрасным воспитателем. К каждому будто подбирал он свой ключ, чтобы открыть то самое основное в нем, что задавало тон и наполняло человека мужеством и отвагой в самых опасных условиях. Душевная простота, открытая для всех натура, чуточку грубоватый, но безобидный тон в разговоре — все это помогало комбату быть непререкаемым авторитетом, быть близким и нужным для личного состава. Не случайно в паузах между боями красноармейцы, окружив плотным кольцом командира, делились с ним мыслями, ждали от него ответа, а иной раз подсказывали, как, по их мнению, лучше ему поступить.

Самородки воевали по-своему, они не дублировали никого, а сами пробивали дорогу к успеху. У них не хранились в запасе шаблоны, готовые рецепты, заготовленные образцы, и, может, поэтому они были страшны или, во всяком случае, непонятны противнику, который ожидал в каждом бою привычное, освоенное, а сталкивался с непознанным, странным и неожиданным, и это сбивало его с толку, нарушало сложившуюся систему взглядов на ведение боя.

Носырев ввел новое: ночью наступали у него не роты, а отдельные группы, которые он назвал для солидности штурмовыми. Самые храбрые, опытные включались в них. Даже чуткие уши не улавливали выдвижение их к переднему краю противника. Успех этих групп — во внезапности действий: с самой короткой дистанции — прицельный бросок ручных гранат и стремительный рывок гвардейцев в траншею врага. Успех возрос, быстрее пошло продвижение батальона. Его примеру последовали другие командиры подразделений. Но вскоре фашисты стали обкладывать свои позиции минами и перед самым передним краем ставить проволочные заборы.

Предстояло опять искать неожиданное для противника. И Василий Гаврилович нашел, а может быть, кто подсказал ему и он подхватил. Сразу же загорелся новым, ни одного часа не терял для его реализации. Замысел был простой: ночью группа скрытно переползает через передний край противника и наносит удар с тыла, а основные силы батальона — с фронта. Легко сказать: переползает, а каково нащупать лазейку, где бы в сплошной обороне не находилось фашиста и огневой точки? Долго лежал комбат с двумя разведчиками на переднем крае, до мелочей изучил оборону, скрытые подходы, наметил маршрут. Была подобрана группа из 12 смельчаков. Сам возглавил ее.

Осенние ночи длинные и темные. Накрапывал дождь, мелкий, противный. Как стемнело, поползли. Впереди сапер, за ним разведчик и третьим комбат. Ползли медленно. Перед позициями врага полоснула случайная пулеметная очередь — тяжело ранило разведчика. Носырев подполз, погладил его по спине, зашептал в самое ухо: «Зажимай боль. Слышишь? Держись. Ни звука. Петров перевяжет». Разведчик выдержал, не подвел.

Переползли удачно. Собрались, чтобы перевести дух.