Боевые будни штаба

В подразделениях немало ветеранов, которые с боями достигли Днестра, прошли огонь и воду, выдержали многие испытания. Они стали живым примером для прибывшего пополнения. Среди новичков были люди молодые и пожилые, воевавшие и впервые взявшие в руки оружие. Я как-то зашел в 311-й полк. Недалеко от КП, на лужайке, сидели полукругом молодые бойцы. Перед тем как направлять их в подразделения, с ними беседовал начальник штаба майор И. Ф. Тарханов. Видимо, так же перед войной он вел уроки в школе — неторопливо, тщательно взвешивая слова. Иван Федорович восстанавливал весь боевой путь полка. Я сам с интересом слушал его взволнованный яркий рассказ о боевых делах, подвигах гвардейцев. Перед глазами вставали, как маяки, братья Остапенко, Юдаков, Гилев, Антропов, Ивановский…

— Легких побед не бывает, — говорил он, переходя к задачам, что решали воины в обороне.

Слушая беседу, невольно думалось о том, как важно офицерам штаба встречаться с личным составом, раскрывать перед людьми не только очередные задачи, но и показывать, как же их выполняли мужественные гвардейцы в других, неизмеримо более трудных условиях.

Тарханов ничего не сказал о себе. Пришлось восполнить этот пробел — бойцам положено знать своих начальников. Ведь о тех отважных воинах, о которых поведал начальник штаба, он знал не понаслышке, не через вторые руки, а сам был рядом с ними, так же смело бился с врагами.

Какую бы задачу ни выполняли подразделения, у начальника штаба всегда находилось немало нерешенных вопросов. Оставшись со мной наедине, Иван Федорович высказал свое беспокойство. Не хватало разведчиков для укомплектования разведвзвода, недоставало в роте связи двух радиостанций, не регулярно поступали из штаба дивизии новые данные о противнике, отделение кадров требовало, не считаясь с мнением командира полка, отправки в резерв армии офицеров, не имеющих подразделений… Широк круг забот начальника штаба полка. Он как первый заместитель командира за все был в ответе.

По каждому поднятому вопросу Тарханов обстоятельно сообщил, что им предпринималось. Не добившись положительного ответа от лиц, непосредственно отвечающих за решение вопросов, он просил моего вмешательства. На первый взгляд, некоторые вопросы вроде но имели прямого касательства к сегодняшним боевым делам полка, но они могли повлиять на устойчивость управления в предстоящем наступлении, и потому не следовало откладывать решение их на другое время. Было отрадно, что начальник штаба, занятый текущими заботами, думал также и о завтрашнем дне.

Когда была внесена ясность в поставленные вопросы, я спросил его: не трудно ли дается штабная наука?

— Вначале было трудно, — признался он. — А теперь, — и он улыбнулся, — тоже трудно, но уже преодолимо.

Работая продолжительное время в оперативном отделении, он привык с большим уважением относиться к документам и, уже будучи начальником штаба, много сил и времени уделял им. Видимо, ему предстояло внести поправки в свой стиль работы, добиваясь повышения роли живого общения и сокращения бумажного потока.

Когда-то меня удивляло обилие мелких вопросов, которые неотступно преследовали начальника штаба, и решение их отнимало у него много времени. Как-то само собой, без всяких «административных мер», по мере накопления опыта и мастерства у подчиненных отпадали мелочи, больше времени у начальника штаба уже занимали сложные вопросы, которые не могли быть решены без него.

Так, в интересах обеспечения устойчивости обороны немало времени заняла разработка небольшой, но емкой памятки для офицера и солдата. В ней особо подчеркивалась необходимость поддержания высокой активности обороны. Гвардейцам предписывалось непрерывно бить врага, на каждый его выстрел посылать десять пуль в ответ. Такова железная логика борьбы. Держать все время противника под огнем, в постоянном страхе, не давать ему возможности использовать выгодные условия местности. Пусть знает, что ни один выстрел его не окажется безнаказанным. Это оправдало себя в боях.

Но такая активность не могла появиться в результате одного призыва. Здесь решающее значение имел пример ветеранов, опытных воинов, глубоко познавших в боях силу и важность огня. Необстрелянные солдаты, находясь рядом с ними, воспринимали от них лучшие качества гвардейцев.

Штаб организовал постоянно действующие сборы снайперов. Я побыл на ряде занятий. В кустах устанавливались мишени, которые с трудом можно было разглядеть. Две секунды на выстрел. Все мишени оказывались пораженными. Такие стрелки продырявили немало фашистских голов. Каждый из них готовил себе достойного ученика. Это большое и важное дело пошло вширь, захватило сотни людей. Лучшей оценкой их работы служило признание самих врагов.

— Ваши снайперы, — показал пленный 21-й пехотной дивизии, — не дают поднять головы. За один день наша рота потеряла 15 человек ранеными и 4 убитыми[11].

Противник тоже зарывался в землю, ставил проволочные заграждения и минные поля, вел огонь. Часто производил налеты артиллерией по разным районам обороны. Наличие траншей не исключало людских потерь.