Боевые действия на Космете во время агрессии НАТО на Югославию

Мы же, возвратившись в первый дом, выпили воды и перекусили хлебом, вынесенным местными женщинами. Нас встретившей женщины мы уже не нашли, видимо та побежала предупреждать своих в лесу. Делать нам было уже нечего, и я, присев отдохнуть у дерева, поднял голову и вдруг увидел сидение на ветках, к которому вела лестница, но не с земли, а с нижней толстой ветки. Отсюда хорошо просматривались позиции танкового батальона, но, разумеется, никто здесь из шиптар не понимал по сербски даже сказанных мною слов УЧК в другом случае им всем хорошо понятным. Махнув на все это дело рукой, мы пошли назад напрямик, договариваясь о месте будущей засады, дабы попытаться что-то узнать о судьбе товарища наших новых знакомых пропавшего без вести Сергея Стацева из Днепропетровска. А что касается комбата, он нас, естественно, ждать не стал. Впрочем, засады не получилось ибо командование начало "капать на мозги" ребятам из танкового батальона - их комбат жаловался в штабе, что его "русы" вышли из-под контроля, хотя контроль по его понятию был в сидении по домам и несению сторожевой службы. Борьба с шиптарами здесь понималась в избиении кого-нибудь из трех-четырех десятков военно-способных албанцев, которые были размещены как рабочая сила в танковом батальоне, к тому же по соседству с русскими. Возможно комбат в глубине души надеялся, что "русские криминальцы" кого-то из них убьют, , но русским не было никакого желания шиптар трогать, тем более что тут "героев" хватало, в отличии от боевых ситуаций. Что касается нас, то мы встретили хороший прием у Бояна командира одной из рот танкового батальона,сербского капитана ставшего неформально командиром русских, и до этого уже воевавшего где-то в Краине и Боснии. Главным препятствие в планировавшейся засаде были приборы ночного видения. Комбат и его "пенсионеры" если бы и имели их, то не дали бы, а командование нашей разведроты имея семь таких приборов, по какой-то странной логике не давали их никому, хотя использовалось лишь три и то для стражи(службе на позициях), словно та не могла вестись без них, как и в пехоте. Не помогли просьбы ни наши ни капитана, да и мы сами при выходе на дозор ни разу не могли их получить, а если и получали, то с полузаряженными батарейками. Помню однажды, когда я и Слава опять вдвоем ночью залезли в один отдельностоящий дом в 500 - 600 метрах от наших позиций в одном селе, то сначала один командир взвода выключил свою "Мотороллу", когда мы уже вобрались в дом, хотя я долго трудился перед выходом, объясняя ему и его подчиненным каковы ориентиры и каковы сигналы. Потом у нас закончились батарейки в ПНВ, и вся надежда была на находившиеся рядом минные поля и на мину поставленную на нашем первом этаже, да на какого-то шиптарского пса, почему-то полюбившего нас и ставшего нести вокруг дома стражу. Скорее всего, мы уже тогда так провонялись запахом местных домов, что ничем для него не отличались по запаху от шиптар, которые, кажется копошились в соседних кустах, но так как в полночь у нас разрядились батарейки в ПНВ, то об этом наверняка знать мы не могли. Русские добровольцы из танкового батальона так же вчетвером или впятером вместе со своим капитаном раз зайдя в албанское село два часа не могли из него выйти отбиваясь от полутора десятков шиптар, а все те герои из их батальона, кричавшие о том, что "шиптары - пички" (п...ды по русски), что-то к ним не пришли на помощь, хотя танки батальона были недалеко. Я не склонен преувеличивать боевой дух шиптар, но все же любого противника уважать надо, а самые большие крикуны сидят в штабах и тылах, и в разведку не ходят. Заслуга шиптар была уже в том, что они хоть как-то выдержали югославскую армию и сохранили УЧК. Конечно тактика их была проста: "выстрелил - убегай", что вобщем-то разумно. Но не раз бывало, что они воевали довольно упорно, а это говорит, что среди них все же есть не так уж мало хороших бойцов. Уже то как они передвигались ночью без лишнего шума, перекликиваясь голосами животных, в особенности подражая петухам, при этом не в сотнях, а в десятках метрах от наших позиций, иногда даже без автоматического оружия, должно было бы заставить относиться к ним серьезнее как к армии, а не как к банде разбойников.

Дело здесь не в потерях югославской армии и полиции, как хотели представить западные журналисты и представители УЧК. Потери конечно были. Наша 37 моторизованная бригада, размещенная в области где-то от Србицы до Глоговца, то есть в центральной части Дренице за два с половиной месяца имела приблизительно до полусотни погибших и где-то в два раза больше раненных (все это по официальным данным). Далеко не все потери были от действий УЧК, свою роль играла и авиация НАТО, а также и несчастные случаи и сознательнные саморанения вносили свою лепту.

Вто же время здесь гибли и военнослужащие других частей, по тем или иным причинам оказавшиеся в зоне ответственности бригады, а также из подразделений и частей армии и полиции, временно придаваемые нашей бригаде.