Боевые маги: несмышлёныши (СИ)

Магни, все также улыбаясь, достал из-под прилавка длинный деревянный ящик. Поставил и аккуратно открыл. Зубочистка, чуть дрогнув лицом, положила ладони на что-то, скрытое от глаз Энди, вопросительно посмотрела на дворфа. Тот кивнул, и наемница, осторожно, как ребенка, достала оружие.

— Ого! — сказал Бьярн.

— Ага… — ответил Бьерн.

Ниа присвистнула, даже почти не разбираясь в оружии, поняв — это не просто какая-то там винтовка, пусть даже и сделанная на заказ. Это произведение искусства, и никак иначе.

Сталь, неизвестное Ниа дерево и серебро накладок и узоров, разбегающихся по всем металлическим частям. Ни одного острого угла и ни одной резкой линии, только плавные переходы металла в дерево и обратно. Вместо магазина — вытянутый револьверный барабан, странное, но очень изящное решение, без которого оружие стало бы совершенно не идеальным.

— Я делал ее как любимую дочь, — оружейник явно гордился эффектом и самим собой, — вы с ней как две сестры, созданные друг для друга.

Зубочистка молчала, молча баюкая пока еще не свою подругу в руках и лишь пару раз бросив совершенно детский взгляд на Ниа.

— Сколько? — спросила брухо.

Магни опять залучился морщинками и назвал цифру. Энди, снова погружающийся в тяжелый полусон, все же улыбнулся внутри себя. Не получится у этой кофейно-молочной дряни потратить меньше запланированного. Так ей и надо.

До Северного вокзала их доставили с возможным комфортом. Перед выездом наемники переоделись в охотничью одежду, упаковали весь свой угрожающий арсенал в несколько сумок и оказались просто заядлыми любителями пострелять по бекасам. Или вальдшнепам, Энди не разбирался. Его просто порадовало, что Бьерн, укладывая все свое добро на тележку носильщика, выскочившего как из-под земли на легкий звон монет в кармане куртки, аккуратно уложил сверху рюкзак Ниа. И оставил место для него, Пса, о котором хозяйка заботиться совершенно не хотела.

Вместо странноватой скрипучей тележки им подали настоящую небольшую платформу, мягко блестящую вишневым лаком и сделанную из старого кабриолета. Даже остался нос, украшенный вытянувшимся в прыжке хромированным оленем.

Удивительно мягкий ветер подземки бил Энди в лицо, а он, успокоившийся и решивший, что будь, что будет, просто смотрел вперед, пользуясь разрешением госпожи ворочать головой.

Ничего особенного, в отличие от прошлой поездки, на глаза не попалось. Платформы метрополитена, ждущие первых гостей, спешащих на работу, почти пустовали. Редкие ранние пташки, почти спящие на лавках и у колонн, или не смотрели на проносящуюся странную машину, почему-то ехавшую по путям, либо им просто было наплевать.

Сектор Договора на Северном вокзале оказался полутемным и странно изогнутым, прячущим в себе все больше и больше пространства. И здесь их уже ждал Ясмень-сокол. Один, как ни странно.

— Здравствуй, — улыбнулась ему Ниа. — Рада тебя видеть.

— С добрым утром, — тот кивнул, смотря напряженно, — у нас как бы возник инцидент…

— Все хорошо, — заверила брухо, — просто я расскажу Амбози все, что случилось, и потом вы решите, как быть дальше. Пойдем, отдам тебе плату за посредничество. И, знаешь…

— Что?

— Я бы тебе не заплатила. Этих чудесных ребят можно было бы найти за пару часов, уж поверь. А ты выстроил из этого целую шпионскую игру.

Ясмень-сокол не стал спорить, склонил голову, принимая ее мнение.

Они остановились у самых обычных ячеек камер хранения. Ниа повернулась к Зубочистке:

— Прикройте меня, потому что сейчас я достану сразу два сокровища.

Женщина кивнула, оставшись с ней и недовольно блестевшим глазами Ясмень-соколом. Братья-медвежата чуть отошли, и Энди, совершенно без удивления, увидел у них в руках короткие широкие мечи.

Наверное, здесь, в этом странном месте, где совсем близко находилось так много обычных людей, они все, маги, чудовища, Древний народ, могли пользоваться только сталью против стали или магией против магии. Никакого пороха и никаких стволов. Надо же, какой интересный кодекс чести, людям бы порой так.

Ниа подошла к одной из ячеек, достала из сумки на поясе вычурно завитую раковину, замерцавшую красным. Приложила к дверки и, чуть они проявились, быстро сняла черные нити паутины, светящиеся тускло-могильной зеленью.

— Сколько еще пострадало за эту ночь? — поинтересовалась она у своего посредника.

— Один.

Ниа пожала плечами. И открыла дверку.

Оттуда замяукало, зашипело, снова замяукало.

— Иди ко мне, малыш.

Брухо достала переноску, с шипящим и одновременно плачущим котом-подростком, по настоящему золотым. Лишь кончики ушек, длинные и украшенные кисточками, чуть чернели.

Она поставила переноску на пол и опять нырнула внутрь. Ясмень-сокол, смотрящий за ее руками, заметно задрожал, побелев и покрывшись бисеринками пота.

«Он же просто наркоман, — подумал Энди, — или что-то такое же… Вот ведь».

Ниа протянула переговорщику небольшой глиняный горшок, украшенный крохотными ракушками и стеклышками. Странно, но от него шел очень ощутимый жар, такой, что мог бы спалить до костей, открой Ясмень-сокол крышку прямо здесь.