Боевые маршруты

Николай воевал в частях особого назначения (ЧОН), в боях с бандитами получил семь ранений, в двадцатом году заслужил орден Красного Знамени. Вернулся домой худой, обросший, на теле живого места нет, а сам веселый, глаза горят.

- Ничего, - говорит. - Беляков разбили, теперь жить хорошо будем.

В двадцать первом году в Самарку из Сухого Отрога стали приходить письма одно печальнее другого. Родные и близкие переселенцев сообщали: в Заволжье голод, люди мрут, просят хоть чем-нибудь помочь. Получили и мы от родных такую весточку. Отец и говорит нам с Николаем:

- Езжайте, ребята, захватите с собой семян, полоски вспашете. Негоже родню в беде оставлять. А мы с матерью пока здесь перезимуем. Я уж сам теперь не работник.

В Заволжье вместе с нами поехало, откликнувшись на беду, чуть ли не пол-Самарки. Все лето и осень провели в пути и только к зиме добрались наконец до родного селения. Помогли родичам, потом продали лошаденок, купили избенку и прожили в ней с братом зиму. А весной Николай и говорит:

- Что ж, Федор. Видать, судьба велит нам жить в родном гнезде. Вертайся в Самарку, забирай отца с матерью.

Купил я билет до Семипалатинска, много суток ехал поездом, потом на перекладных добрался наконец до Самарки. Вхожу в дом. Отец уже не вставал с постели. Как увидел меня - крикнул на радостях: "Федя" и сердце старого, измотанного жизнью человека перестало биться.

Похоронили мы его рядом с могилой Тимофея и стали собираться в обратный путь.

Зима в Заволжье в двадцать четвертом году выдалась малоснежная и на редкость суровая. Морозы стояли такие, что птицы на лету замерзали. Выйдешь, бывало, на улицу и слышишь, как потрескивают заиндевевшие деревья.

В один из таких холодных дней кто-то, сейчас уж и не помню, привез из города в Сухой Отрог, где мы жили, скорбную весть: умер Ленин

Имя Ленина в нашей семье произносилось с трепетным благоговением. О жизни и революционной деятельности Ильича вам, школьникам, многое рассказывали на уроках учителя. За идеи его, за революцию и Советскую власть сражались с беляками в гражданскую мои старшие братья Николай и Иван.

С именем Ленина были связаны все социальные перемены в селе. Изгнали помещиков Мальцева и Шишкина, а земли, имущество передали беднякам и батракам. Крестьяне впервые вздохнули свободно.

Рассказы о Ленине от людей, видевших его, беседовавших с ним, я впервые услышал в деревне Самарке, на Алтае. В 1918 году туда прибыла большая группа питерских рабочих с семьями. В Питере было голодно, заводы и фабрики стояли. Делегация рабочих пришла к Ленину и попросила отправить их в деревню.

Владимир Ильич одобрил стремление рабочих жить трудовой коммуной, посоветовал, как помочь крестьянам в укреплении Советской власти на местах, показать пример: построить на новом месте школу, больницу, клуб, мастерские для ремонта сельскохозяйственного инвентаря. По указанию В. И. Ленина коммунарам выделили 200 военных палаток, 6 походных кухонь, хлебопекарню.

Коммунары прибыли, имея при себе 50 винтовок. Эта предосторожность оказалась не лишней. Оружие потом пригодилось в борьбе с бандитами и кулачеством.

Поселились коммунары недалеко от Самарки, провели первую пахоту и, как советовал Владимир Ильич, открыли поначалу кузницу, мастерскую, хлебопекарню. Между рабочими и сельской беднотой с первых же дней установилась крепкая дружба. Коммунары помогали им чем могли, разъясняли первые декреты Советской власти, несли в трудовые массы крестьян слово большевистской правды.

С огромным вниманием слушали самарцы рассказы пи-терцев о Ленине. Ведь некоторым из них посчастливилось быть в Смольном, разговаривать с Ильичем. Эти беседы без нас, мальчишек, не обходились. Забьемся, бывало, в угол избы, а то взберемся на палати и слушаем, открыв рты. Такие вечера являлись для крестьян первыми уроками политграмоты, раскрывали им глаза на происходящие события.

Многие из питерцев, прибывших на Алтай, в 1918- 19 годах были расстреляны колчаковцами, другие ушли в подполье и возглавили партизанскую борьбу прииртышских крестьян и казахов, объединившихся в народных батальонах со звучным названием "Горные орлы Алтая".

Командиром "Горных орлов", как я потом уже узнал, был прапорщик царской армии коммунист Никита Иванович Тимофеев, уроженец Алтая, вернувшийся домой после мировой войны с эшелоном питерских рабочих. Его ближайшим помощником и другом был Иван Васильевич Воробьев. Много хорошего тогда рассказывали о петроградцах Концевом, Виноградове, балтийском матросе Филькине. Питерцы являлись посланцами Ленина, люди верили им, шли за ними.

В отряде "Горных орлов" служил и мой брат Николай.

В тот день, когда в село пришла печальная весть о смерти Ильича, мы всей семьей сидели за столом, обедали. Мать налила в большую чашку постный суп, посмотрела на портрет Владимира Ильича Ленина, который я вырезал из какого-то журнала и приклеил на стене, и, утирая глаза кончиком ситцевого платка, сказала с болью:

- Батюшка наш дорогой. Мало пожил, сердечный...

Старая неграмотная крестьянка по-своему выразила великое горе, постигшее нашу страну, все человечество.