Боевые маршруты

Тут же пришлось решать и судьбу "безлошадных" летчиков и штурманов. А скопилась их здесь не одна сотня. Разными путями прибыли сюда эти люди, не имея самолетов, целыми днями слонялись без дела, мешали работать. Конечно же, они ни в чем не были виноваты, рвались в бой, и следовало как-то определить их судьбу.

На аэродроме стояло немало различных самолетов: истребители, бомбардировщики, штурмовики, связные п т. д. Поручаю инженеру осмотреть их и исправные сразу же пустить в дело. Многих "безлошадников", для которых не нашлось машин, отправили в тыл, где формировались другие части.

В тот день, когда столкнулись два самолета, на аэродром чуть раньше нас с Вихоревым прибыл незнакомый мне полковой комиссар. Был он невысок ростом, крепко сложен. Впервые я увидел его на командном пункте, когда вошел туда после катастрофы машин. Настроение, конечно, было скверное.

- А вы кто такой? - сгоряча напустился я на полкового комиссара. - На аэродроме такие безобразия, а вы здесь прохлаждаетесь.

Тот поднялся и доложил:

- Военный комиссар ВВС Брянского фронта Ромазанов.

- Как комиссар? - недоуменно переспрашиваю его. - У меня есть комиссар, Вихорев.

Тогда он спокойно достает из кармана предписание и подает его. Читаю: "Полковой комиссар Ромазанов Сергей Николаевич назначен..." Штамп и печать Главного политического управления. Подпись: Л. Мехлис. Все по закону.

- Какое-то недоразумение, - говорю Ромазапову. - Направляйтесь в политуправление фронта и уточните, кому из вас быть комиссаром.

Мы с Вихоревым знали друг друга давно, успели хорошо сработаться, и, честно говоря, не хотелось, чтобы его место занял кто-то другой. Но пришлось подчиниться приказу. Вихорев уехал в Москву, в Главное политическое управление, и был потом направлен на Западный фронт. Ромазанов же остался у нас. Он оказался не менее достойным человеком, добрым боевым товарищем и рассудительным политическим руководителем. Поэтому мы быстро нашли с ним общий язык. Так же, как и Вихорев, оп вникал во все детали боевой работы, доходил до каждого человека, не раз проявлял личную отвагу и мужество.

Получаем как-то телефонограмму: в ваше распоряжение передается один из батальонов аэродромного обслуживания. Ждем-ждем, а его все нет. А он до зарезу нам нужен. В той обстановке всякое могло случиться. Колонна могла попасть под бомбежку, нарваться на вражеские тапки, наконец, заблудиться в Брянских лесах.

- Давайте я его разыщу, - просто, без всякой рисовки предложил Ромазанов. - А, кстати, в пути познакомлюсь с людьми батальона. Ведь в прошлом-то я летчик-наблюдатель.

Вылетел он на связном самолете, долго кружил над Брянскими лесами и нашел-таки.

- Как же вам удалось? - спрашиваю Сергея Николаевича. - Ведь колонна, наверняка, маскировалась.

- По клубной машине, - отвечает Ромазанов. - Снизился над одной из прогалин, вижу под деревом автомобиль с громкоговорителем. А такие установки имеются только в батальонах. Сел поблизости. Точно. Тот самый батальон оказался.

Ромазанов переночевал в БАО, а на следующее утро вернулся. К исходу дня пожаловали и подразделения батальона.

События на фронтах все осложнялись. Под напором фашистских войск Центральный фронт отступал. Для того чтобы ликвидировать угрозу, нависшую над войсками Центрального и правого крыла Юго-Западного фронтов с севера, прикрыть направление на Брянск, и был создан новый фронт.

Но противник, вопреки предположениям, на Брянск не пошел. Его 24-й моторизованный корпус и пехота повернули на юг, на Унечу. 17 августа 1941 года гитлеровцы, прорвав оборону в полосе 13-й армии, вышли в ее тылы, перерезали железную дорогу Брянск - Гомель и заняли Унечу. 13-я армия, которой командовал генерал-майор К. Д. Голубев, оказалась в очень тяжелом положении.

На следующий день фашистские войска, продолжая развивать успех, заняли Стародуб, а 21 августа Почен. Нетрудно было догадаться, что противник стремится мощными ударами танков с ходу прорвать нашу оборону, чтобы потом ввести в прорыв подвижные мотомеханизированные соединения и обеспечить себе дальнейший успех.

19 августа командующий Брянским фронтом отдает боевой приказ: уничтожить противника, прорвавшегося в район Унечи. Для этого привлекались 13-я армия и 55-я кавалерийская дивизия 50-й армии. Авиации фронта ставилась задача в 13.40 нанести удар по мотомехколоннам и скоплениям пехоты. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что наши войска, расположенные на участке Мглин, Унеча, должны были наступать на эти пункты с запада.

Получилась довольно сложная и запутанная обстановка. Чтобы не ударить с воздуха по своим, я попросил штаб фронта обозначить расположение передовых частей, а нашим командирам приказал ознакомить все экипажи с сигналами обозначения, быть осмотрительными.

Самолетов у нас было мало, зато экипажей в избытке. Поэтому как только возвращалась с задания какая то машина, на аэродроме ее с нетерпением уже ждали. Самолет быстро заправляли горючим, подвешивали бомбы, и он уходил в бой с новым экипажем. Недостаток в самолетах восполнялся, таким образом, интенсивным их использованием.