Боевые маршруты

Наши инструкторы давали подробные характеристики каждому типу самолетов, подчеркивая их простоту в эксплуатации и управлении.

- Это хорошо, - заметил Жимерский. - Наши ребята быстро их освоят.

Простота устройства наших самолетов, их надежность имели немаловажное значение. Сроки обучения были сжаты до предела. Тем не менее польские товарищи быстро стали полноправными хозяевами боевых машин.

- Вы сейчас сами увидите, чему научились ваши курсанты, - сказал я Жимерскому.

В это время по сигналу на взлетную полосу вырулил Ил-2. Издавая громоподобный гул, он быстро пошел на взлет. Набрав положенную высоту, самолет развернулся и точно пересек центр поля.

- Неужели наш? - спросил Жимерский, показывая на самолет в небе.

Его недоумение понять было легко. Ведь прошло совсем немного времени, как организовалось училище.

- Ваш курсант, - говорю ему.

Главнокомандующий удовлетворенно покачал головой.

- Не думал, что за такой срок можно поставить училище на ноги. Прошу от моего имени поблагодарить ваших офицеров за усердие и старание.

Потом свое мастерство в исполнении фигур высшего пилотажа на истребителях показывали наши, советские летчики-инструкторы. Гости следили за ними с восхищением.

Знакомство с училищем и аэродромом затянулось допоздна. Я предложил гостям переночевать у нас и вместе встретить Новый год.

Новогодний праздник встретили весело. За столом вспоминали добрые довоенные времена, наиболее яркие боевые эпизоды, шутили, смеялись, пели русские и польские песни. Такая непринужденность и теплота лучше всего способствовали взаимопониманию и сближению.

Руководители Войска Польского и позже не раз бывали у нас в гостях. Они с удовлетворением отмечали, как быстро растут и крепнут военно-воздушные силы их страны.

* * *

К осени 1945 года организованные нами авиационные училища и школы работали уже на полную мощность. Преподаватели и инструкторы освоились с новой для них обстановкой, стали лучше понимать польский язык. Слушатели тоже уже сносно говорили по-русски. Словом, установился тот благоприятный контакт, который позволял готовить для авиации отличные кадры.

21 июня 1945 года в Демблине состоялся первый выпуск молодых летчиков. По согласованию с польским военным командованием мы постарались придать этому событию торжественный характер. Городок, где размещалось училище, принял праздничный вид: развевались знамена, на клумбах и вдоль дорожек пестрели цветы.

Поздравить первых летчиков-соотечественников с успешным окончанием учебы прибыли начальник Главного штаба Войска Польского генерал В. Корчиц, представители авиационного командования, Главного политического управления, партийных организаций и местных органов управления.

Начинается ритуал посвящения вчерашних курсантов в пилоты. Проходит он весьма торжественно. Вот из строя выходит Станислав Калиновский. На нем повое, с иголочки, обмундирование, до блеска начищенные сапоги, губы плотно сжаты, в глазах и радость и неприкрытая гордость. Да и есть чем гордиться сыну простого крестьянина: отныне он становится военным летчиком, защитником неба своей Отчизны.

В годы гитлеровской оккупации Станислав Калиновский сражался в партизанском отряде. В одном из боев его ранило осколком мины, и парень потерял много крови. Спас его русский партизан, случайно наткнувшийся в лесу на окровавленное тело юноши.

...Калиновский чеканным шагом подходит к столу, за которым разместились командование училища, штаба ВВС Войска Польского, гости, и опускается перед генералом на одно колено. Генерал по древнему рыцарскому обычаю кладет на его плечо обнаженную шпагу, давая этим символическим жестом понять, что отныне юноша - вооруженный защитник своего народа, опора и надежда государства. Калиновский, как клятву, произносит "Служу отчизне!" и возвращается на свое место.

В числе первых выпускников-летчиков оказались тогда две девушки - сестры Ирина и Виргиния Сосновские. Должен сказать, что нам не хотелось принимать их в военную школу. Как ни говорите, а профессия летчика трудна и опасна. Правда, во время войны в составе нашей воздушной армии сражалось немало женщин. Были среди них и летчицы, и техники, и механики, не говоря уж о врачах, медсестрах, связистах. Знаю, что были женщины - танкисты, артиллеристы, лихие разведчицы. Многие из них отдали свою жизнь за Родину.

Но то была война. Теперь, когда она кончилась, никакой необходимости в призыве на военную службу девушек не возникало. Но сестры Сосновские с такой мольбой упрашивали принять их учиться летному делу, что начальник училища наконец сдался.

- Приму в том случае, - сказал он, - если разрешит командующий ВВС.

А что мне оставалось делать? Ведь я тоже не мог принять решение самостоятельно. Речь-то шла о гражданках другой страны. При первой же возможности я доложил Жимерскому:

- Две ваши девушки-сестрички со слезами на глазах умоляют принять их в военную летную школу. Как быть?

- Сестрички говорите? - переспросил Жимерский, и в его черных умных глазах зажглась искра отеческой ласки. - Да ведь это же здорово! Своим примером они поднимут на добрые дела тысячи других.