Боевые маршруты

Ко второй половине февраля 1938 года самолетный парк Японии оказался настолько истощен, что правительству пришлось срочно заключать контракты с фирмами Германии и Италии на приобретение новых самолетов. Иностранные суда с боевой техникой не могли разгружаться в шанхайском порту. Японцы не без оснований опасались налета советских бомбардировщиков. Поэтому разгрузка производилась на японских островах, в частности на главной базе ВВС Японии острове Формоза (Тайвань).

По агентурным данным, китайскому командованию стало известно, что на Формозу прибыл очередной караван с авиационной техникой. Самолеты в разобранном виде, упакованные в контейнеры, доставлены на аэродром. Там же, на стоянках, находится немало машин, уже собранных и подготовленных к перелету в Шанхай. Завезены большие запасы горючего.

Мы стали готовить воздушный налет по этому объекту. В разработку плана включился и прибывший в Наньчан П. Ф. Жигарев.

Техникам и механикам была поставлена задача: тщательно осмотреть бомбардировщики и заправить их горючим. А чтобы все осталось в строжайшей тайне, подвеску бомб решили произвести перед самым вылетом. Основная трудность выполнения задачи состояла в том, что поблизости от океана не было площадок, на которые можно было бы посадить скоростные бомбардировщики и дозарядить их бензином.

- Туда придется лететь напрямую, - сказал Жигарев. - А на обратном пути сядете и дозаправитесь вот тут. - И указал на аэродром Фуджоу, расположенный в горах, в 230 километрах от берега.

- Учтите, - добавил он, - что поблизости от него характерных ориентиров нет.

- И еще одна трудность, - вставил П. В. Рычагов. - На сухопутных самолетах предстоит пролететь над водой. Сами понимаете: случись что - гибели не миновать.

Словом, озадачили нас серьезно. И то трудно, и это нелегко. Но лететь-то надо.

Японцы летали обычно вдоль линейных ориентиров - железных дорог, рек и т. д. Для нас это исключалось. Мы проложили кратчайший маршрут по прямой.

Когда общие указания стали ясны, я вызвал штурмана группы Федорука, чтобы вместе обмозговать детали выполнения задания. Решили лететь на высоте 45005500 метров. Мы понимали, что длительное кислородное голодание может тяжело отразиться на самочувствии и работоспособности экипажей. Но другого выхода не было. На большой высоте увеличивалась дальность полета, поскольку меньше расходовалось горючего, а это в тот момент обеспечивало успех.

Чтобы ввести японцев в заблуждение, решили вначале пройти севернее острова, потом резко развернуться вправо, снизиться с приглушенными моторами до 4 тысяч метров и с ходу нанести удар. А над проливом снизиться еще до двух тысяч метров, чтобы позволить членам экипажей, как говорится, "глотнуть воздуха". Над материком же опять подняться до четырех тысяч метров и идти к аэродрому дозаправки.

Полет готовился в строжайшей тайне. Пока летчики, штурманы и стрелки отдыхали, мы с комиссаром группы Петровым и Федоруком шуршали картами, составляли схему, делали необходимые расчеты. Под утро и нам часа два удалось поспать. Проснувшись в назначенный час, собрали экипажи и провели розыгрыш полета. Технический состав в это время снаряжал машины боеприпасами.

Утро обещало хорошую погоду. Потом вдруг начали наплывать облака. "Может быть, это и к лучшему, - подумал я. - Вражеским зенитчикам наши самолеты не будут видны".

Проводить нас в дальний и, прямо скажу, рискованный полет прибыли Жигарев и Рычагов. Командиры экипажей доложили, что к вылету все готово. Только один самолет остался без воздушного стрелка: тяжело заболел.

Что делать? Не хотелось оставлять бомбардировщик на аэродроме. Все-таки сотни килограммов бомб при ударе по такой цели не будут лишними.

Выручил комиссар нашей группы Петров.

- Разрешите мне лететь за стрелка, - предложил он.

- Вы же всю ночь не спали, - говорю ему. И это было действительно так. С вечера и до самого утра он проверял, как технический состав готовит самолеты к вылету.

- Ничего, выдюжу, - отвечает Петров, по привычке пригладив на голове ежик. Глядя на этого крепыша, никто не усомнился бы в том, что он выдюжит.

- Ну что ж, не возражаю, - ответил я и невольно подумал: когда люди узнают, что с ними летит комиссар, это еще больше поднимет их боевой дух.

Небо начинало светлеть. Пора вылетать. И вдруг тишину распороло характерное завывание. "Тимбо!" (Тревога!) На горизонте показались черные точки. Неужели к нам пожаловали японцы? Значит, кто-то узнал и передал им о нашем замысле. Мне редко изменяло хладнокровие, а тут, откровенно говоря, по телу пробежали мурашки. Ударят сейчас, и аэродром взлетит на воздух. Ведь самолеты до предела заправлены горючим и бомбы уже подвешены.

Подходит Петров и спрашивает с тревогой:

- Что будем делать?

Я молчу. Взлететь не успеем, на рассредоточение самолетов тоже времени нет. Вот, подловили, гады. Если зенитки не отгонят их - все пропало.