Боевые маршруты

Чтобы измотать наш летный состав, держать его все время в напряжении, вражеские летчики в разное время суток делали одиночные налеты на наши аэродромы. По все эти трюки им удавались в начале войны, когда они располагали подавляющим превосходством.

Недооценка противника всегда пагубно отражалась на ходе боевых действий. Поэтому мы тщательно следили за его тактикой. Ведь когда врага хорошо знаешь, с ним легче бороться. В ходе боев мы набирались опыта, вырабатывали свою, более совершенную тактику, что позволило сначала свести на нет первоначальное преимущество врага, завоевать господство в воздухе, а затем сокрушить гитлеровскую машину окончательно. Достаточно назвать знаменитую покрышкинскую "этажерку", когда истребители располагались в несколько ярусов, полбинскую "карусель", обеспечивавшую неприступность бомбардировщиков от огня истребителей противника, и многое, многое другое.

Разумеется, тактика боевых действий как у врага, так и у нас постоянно менялась. Должен сказать, что у немцев она была шаблонной, что позволяло нашим летчикам и командирам умело использовать эту слабость противника и навязывать ему свои, более совершенные приемы борьбы.

Боевая зрелость не пришла к летчикам сама собой. Она завоевывалась огромным напряжением, стоила немалой крови.

Но сводить все только к моральному превосходству, выучке летного состава было бы неправильно. Огромную роль в завоевании победы над врагом сыграл технический прогресс в нашей стране. Советские конструкторы, инженеры, рабочие вооружили нашу армию, авиацию и флот такой техникой, которая превзошла вражескую по своим боевым показателям. Все эти обстоятельства, вместе взятые, помноженные на любовь советских воинов к своей Родине, Коммунистической партии, и обеспечили в конечном итоге пашу победу.

* * *

Густые облака висели над самой землей, шел снег. О полетах в такую погоду нечего было и думать. Вечерело. Мы с Ромазановым проходили мимо землянок, в которых жили летчики. Из одной доносились вздохи баяна.

- Зайдем? - предложил комиссар.

- Зайдем.

Толкнули скрипучую дверь, осмотрелись. На столе стояла гильза из-под снаряда, над ней колебалось неяркое пламя. Вокруг сидели летчики. На топчане, у подслеповатого окошка, пристроился музыкант. Склонив голову, он, видимо, так увлекся игрой, что не сразу заметил вошедших и встал последним.

- Конев?! - невольно сорвалось у меня восклицание, когда я рассмотрел его лицо. - Так вы, оказывается, еще и баянист?

- Балуюсь помаленьку, - смутился капитан, снимая с плеч ремни баяна.

- Скучно бывает по вечерам, - послышался чей-то голос из полумрака. - Вот капитан Конев и развлекает нас.

- Это для разрядки, - шутливо заметил Конев. - После полетов у ребят нервы немного взвинчены. А музыка, она, как лекарство, напряжение снимает. По себе сужу.

В тот вечер мы допоздна задержались у летчиков. Разрядка ведь всем нужна: и рядовым, и командирам. Тем более что на завтра синоптики не обещали улучшения погоды.

По дороге к отведенной для нашего ночлега землянке Ромазанов сказал:

- У меня возникла идея: неплохо бы практиковать такие "разрядки" и в других частях. Ведь это же здорово.

Так, с легкой руки капитана Георгия Конева в армии вошло в правило после ужина устраивать маленькие самодеятельные концерты. Они поднимали дух людей, помогали снимать психологическую напряженность.

Георгий Николаевич Конев был храбрым воздушным бойцом, авторитетным командиром. В бой с ним летчики шли с большой охотой. Не в его характере было уступать даже численно превосходящему противнику. Он никогда не оставлял в беде товарищей.

Георгий обладал веселым характером, не унывал даже при неудачах. Своих напарников в воздухе он почему-то по-одесски называл Жорой и вместо команды: "Идем в атаку!" говорил, казалось, беспечно: "А ну, Жора, покажи свой характер", - и первым устремлялся на врага.

- Твоя задача, - наставлял он ведомого, - не допустить фашиста в хвост моей машины. А в остальном положись на меня. - И непременно спрашивал: Понятно?

Лейтенант Иван Мотуз, которого товарищи называли "Фомич" (его отчество), пришелся Коневу по душе. Фомич цепко держался в хвосте самолета ведущего и, какие бы тот неожиданные маневры ни совершал, не отставал от него "ни на шаг", готовый в любой момент прикрыть командира огнем. Фомич не раз принимал удары на себя, чтобы вызволить командира из беды, но счастливая звезда хранила его. За эту преданность и бесстрашие и любил Георгий ведомого.