Боевые перчатки

— Во время этого марш-броска я не раз вспоминал добрым словом своих инструкторов, которые готовили нас в горном лагере в Таджикистане. Тогда десантники набивали ранец битым кирпичом, надевали бронежилеты, брали оружие — и вперед по горам. Инструктор бежал впереди и говорил: «Много не побежим — километров двадцать, не больше». Все настраиваются на двадцать километров, рассчитывают силы. Бежим. И вот перед глазами конец дистанции. Все довольны: добежали, справились. Можно и отдохнуть. Но прямо на финише инструктор говорит: «А сейчас пробежим еще двадцать километров. Поступил приказ с ходу атаковать условного противника». И все, скрипя зубами и отплевываясь, продолжают бежать по раскаленным от солнца скалам.

— Ничего себе… Вот это вас готовили! — воскликнул Вовка.

— Да, учителя были превосходные. Отлично знали свое дело. Но возвратимся к «операции», — сказал Игорь Андреевич. — Когда стемнело, мы подошли к кишлаку и залегли. Минут через двадцать подошла и вторая группа. Я стал рассматривать кишлак, который стоял на вершине горы, в прицел ночного видения.

Разведчики были правы. Это была настоящая неприступная крепость. Дома сложены из камня, с трех сторон обрыв. Недаром полевые командиры собирались здесь.

Викулов долго рассматривал в прибор ночного видения это забытое богом место. Было ясно, что единственную дорогу противник тщательно охраняет. Пробраться в кишлак мы могли только по отвесной скале. Но это казалось нереальным. Ведь противник выставил часовых, которых мы засекли. И нас могли во время восхождения в любой момент заметить и уничтожить.

Викулову пришлось поломать голову. Наконец он решил: «Пятерых оставим в группе прикрытия на тот случай, если нас обнаружат. Подниматься в кишлак будем вдесятером». Я был в этой десятке.

Как можно осторожнее, скрываясь и переползая от камня к камню, мы подошли к скале и, используя альпинистское снаряжение, стали подниматься. Казалось, мы зависли над пропастью на целую вечность. Где-то вверху слышались голоса моджахедов. Цепляясь за выступы, мы упрямо ползли вверх, готовые в любой момент вступить в неравный бой.

Но вот, наконец, и вершина. Я отстегнул от шнура карабин и сразу же увидел перед собой часового. От неожиданности он застыл на месте. Ведь он не мог понять, откуда мы здесь взялись.

Секунды его замешательства мне хватило. В ночи блеснуло лезвие ножа, который я метнул, и часовой схватился за грудь. Я подхватил его, чтобы он упал бесшумно. В это время мои товарищи уничтожили всех остальных часовых. Начиналось самое интересное. — Игорь Андреевич на минуту замолчал, вспоминая тот далекий бой, а затем продолжил: — Пробираясь от дома к дому, мы осторожно заглядывали через небольшие окошки внутрь. В одном из домов мы заметили слабый свет. Заглянув, мы увидели несколько человек, сидевших на коврах. Это и были полевые командиры. Но Гаюма среди них мы не заметили. «Неужели не придет… Неужели что-то почувствовал…»

Но вот вдалеке на горной дороге появился джип. «Должно быть, это он. Всем приготовиться», — приказал Викулов. Тем временем машина приближалась. Мы замерли, готовые молниеносно действовать.

Машина остановилась во дворе. Из нее выскочили несколько вооруженных людей, а затем и сам Гаюм. Из дома, в котором горел свет, вышли двое в чалмах встречать его.

«Быстро заминировать дом, — приказал одному из наших бойцов Викулов. — Остальные действуют по моей команде».

Гаюм остановился, что-то сказал встречающим его людям и улыбнулся. И в тот же момент Викулов поднял правую ладонь. Спецназ начал действовать. Без единого выстрела была уничтожена охрана Гаюма и двое в чалмах. Гаюма повалили на землю, приставили к голове пистолет и оттащили за ближайший дом. Там ему быстро связали руки и ноги, сунули в рот кляп, чтобы он не мог крикнуть, и потащили к обрыву.

Пятеро человек во главе с Викуловым стали спускаться вместе с Гаюмом вниз, а пятеро остались наверху, для страховки. Командовал этой группой я. Как только по рации Викулов сообщил, что они благополучно спустились, мы взорвали дом, в котором были командиры моджахедов, и открыли огонь по мелькавшим в темноте противникам.

Пользуясь внезапностью и темнотой, мы убили много врагов и стали быстро спускаться по оставленным нашими товарищами веревкам. Едва мы оказались внизу, как мою группу обстреляли откуда-то сверху из гранатометов и пулеметов. Мы попадали за камни. Наши товарищи стали помогать нам огнем. Но противник вел такой яростный огонь, что мы не могли даже поднять головы. Лежать долго мы тоже не могли, так как гранаты взрывались все ближе и ближе. «Уходим… Перебежками, по одному… Я прикрою, — сказал я и, взяв пулемет у одного из своих товарищей, высунулся и открыл огонь по врагу.

Ночное небо вспарывали кинжальные трассы пуль, гремели взрывы… Я остался за камнем один и приготовился отходить к своим. Рядом взорвалась граната. Я помню только яркую вспышку, удар в грудь… Я упал и провалился в темноту.