Боевыми курсами. Записки подводника

- Срочное погружение! - скомандовал вахтенный офицер, и подводная лодка быстро ушла под воду, успешно уклонясь от очередного фашистского самолета.

И так много раз. Частые ревуны, предвещающие начало очередного срочного погружения, стали обычным явлением, - погружались одной сменой.

- Надо пересмотреть маршруты переходов на Кавказ, - поделился я мыслями с комиссаром, и он поддержал меня в этом.

Жаркий солнечный день сменился ласковой южной ночью с яркими звездами. Нежной прохладой дышали эти ночи, принося нам огромное облегчение и снимая напряжение.

Близится полночь. Жизнь на подводной лодке затихает. Лишь вахтенный офицер и матросы его смены бодрствуют, неся ходовую вахту на боевых постах. Команда заметно устала от беспрерывных уклонений от самолетов противника.

Утром 6 июня мы пришли в Туапсе. Нас встретили офицеры штаба флота и базы. На стенке торгового порта виднелись штабеля новых грузов. Мы сразу же приступили к их погрузке. Все работы шли организованно и слаженно.

На следующий день, 7 июня, в 12 часов 30 минут мы покинули Туапсе, курс - на Севастополь.

И вновь мы зорко вглядывались в морскую штилевую даль и безоблачное небо. И вновь подвергались преследованию немецкой авиации. Теперь, изучив маршрут наших переходов, фашистские самолеты точно выходили на наш курс.

Все чаще и чаще нас стали атаковать торпедоносцы. Летая на небольшой высоте и почти сливаясь с горизонтом, [139] они заходили в атаку, как правило, со стороны солнца, но наши сигнальщики и наблюдатели бдительно несли вахту. Не было случая, чтобы вражеские самолеты застали нас врасплох.

Несмотря на полный ход - 18 узлов, от нас не отставали стайки молодых дельфинов. Вылетая из воды, они поблескивали в лучах заходящего солнца изогнутыми спинками с остроконечными плавниками и снова ныряли в море, продолжая игривую погоню. На небольших ласковых волнах покачивались редкие важные чайки. За кормой разноцветными искорками сверкала полоса кильватерного следа. Берега Кавказа отступали все дальше и дальше, пока наконец не растворились в наступивших сумерках…

К вечеру 8 июня мы подошли к Севастополю. Пройдя минное поле, всплыли у 35-й береговой батареи.

Форсирование минного заграждения всегда испытывало волю всех членов экипажа, а в этих походах - особенно. Но все закончилось благополучно, и мы невредимыми вырвались из смертельных объятий коварного минного поля. Пройдя минное заграждение, мы пошли к берегу, над которым кружили самолеты.

Невзирая на господство немецкой авиации в воздухе, наши летчики не прекращали отчаянных боевых вылетов. Мы хорошо видели аэродром у херсонесского маяка, который пытались сровнять с землей немецкие авиация и дальнобойная артиллерия. Над испещренным воронками летным полем барражировали вражеские истребители, не давая нашим самолетам ни взлететь, ни приземлиться. И все-таки наши летчики регулярно поднимали в воздух краснозвездные машины и беспощадно разили врага.

Истребители поднимались в воздух до начала бомбежек и артобстрела противника: разгоняли «Мессершмиты», чтобы те не мешали взлету штурмовиков. Но когда наступало время налетов фашистской авиации, взлетное поле буквально сотрясалось от взрывов вражеских авиационных бомб. Одна волна фашистских бомбардировщиков уходила, а на смену ей шла другая. И так в течение всего дня. К вечеру наступало зловещее затишье. Казалось, [140]после этих жесточайших налетов от аэродрома ничего не осталось. Но проходило немного времени - из развалин и укрытий появлялись летчики, и аэродром вновь оживал…

* * *

В начинающихся вечерних сумерках мы вошли в Камышевую бухту. Утомленная переходом команда стояла на боевых постах молча. Нашим глазам вновь открылся горевший город, а на высокой горе, на фоне неба по-прежнему высился разрушенный купол знаменитого севастопольского собора.

Под прикрытием темноты приступили к разгрузке. Но даже ночной мрак не помогал: нас интенсивно обстреливала немецкая артиллерия. Нередко снаряды рвались в непосредственной близости от подводной лодки.

Когда я поднялся на мостик, чтобы оценить обстановку, прибыл представитель штаба флота капитан-лейтенант Савицкий. Он доставил нам боевые документы на следующий поход. Знакомы мы с ним были давно, еще по первой бригаде подводных лодок, где он служил старпомом на одном из «декабристов». После обсуждения боевого задания мы разговорились.

От него я узнал, что за первую неделю июня немецкая авиация сделала несколько тысяч самолетовылетов, сбросив на Севастополь десятки тысяч бомб. Бомбежкой разрушены большинство городских зданий. В городе много пожаров, которые не тушат из-за нехватки воды. Армейцы и морская пехота дерутся геройски, но силы слишком неравные, мы фактически лишены возможности пользоваться Северной и Южной бухтами.

Ожесточенные бои идут по всей линии фронта - от Бельбека до Балаклавы. Особенно тяжелые бои ведет морская стрелковая бригада полковника Потапова на Мекензиевых горах, где враг сосредоточил главный удар. Не менее ожесточенные бои ведет 7-я бригада морской пехоты в районе Ялтинского шоссе.