Бог Гнева (ЛП)

Желание удовлетворить его.

Длина его клюшки сильнее прижимается к моей шее, все еще позволяя мне дышать, но еще больше ограничивая дыхание.

— Ты предпочитаешь быть раздавленной вместо того, чтобы ответить на мой вопрос?

Я качаю головой, впервые откидывая ее назад так, что смотрю прямо ему в глаза.

Это моя вторая ошибка за сегодня — первая заключается в том, что я здесь.

Глаза Оранжевой Маски — это темное проявление его жажды насилия. Они такие же темно-серые, как облака, и такие же холодные.

С такими мрачными тучами никогда не знаешь, будет ли ливень или катастрофическая буря.

Хотя одно можно сказать наверняка. Это будет опасно. Лучше укрыться и спрятаться, пока они не пройдут.

Но как можно спрятаться от таких глаз? Глаза такие темные, почти черные.

Глаза настолько безжизненные, что можно подумать, что они мертвы.

Или, может быть, тот, кто смотрит в них, должен быть мертв.

Мои пальцы обхватывают дубинку за окровавленный конец, и я еще сильнее притягиваю ее к своей шее.

Если я попытаюсь отпихнуть его, он, скорее всего, воспримет это как вызов и сделает все с точностью до наоборот.

Конечно, он не убьет меня, так что мой лучший вариант — заставить его потерять интерес и отпустить.

Он считает, что я недостаточно компетентна, чтобы участвовать в посвящении в Язычники, и, попросив его сделать то, чем он угрожал, я только что доказала, что достаточно не в себе, чтобы меня рассматривали на эту должность.

В его глазах не промелькнуло никаких чувств. Ни малейшей реакции.

Они по-прежнему темно-серые и недостижимые.

Но он отпускает другой конец дубинки и накрывает мою руку своей большей рукой в перчатке.

Резко и навязчиво, почти ломая мою руку, он прижимает холодный металл к моей трахее.

— Ты этого хочешь? — он душит меня дубинкой. — Сделай это как следует, если это так.

Мое дыхание сбивается, давление нарастает в шее, сковывая вены и нагревая лицо.

Желание биться, брыкаться и драться проходит через меня, но я заставляю себя сохранять присутствие духа, успокаивать дыхание и мысли.

Лучший способ позволить кому-то победить — это позволить ему проникнуть в вашу голову, конфисковать ваши мысли и заменить их парализующим страхом или угрозами.

Я встречаю его пустые глаза своим решительным взглядом.

Ты не сможешь причинить мне боль.

Худшее, что он может сделать, это заставить меня потерять сознание, как он сделал с другими участниками.

И хотя я предпочитаю не терять сознание, это все же лучший вариант, чем подвергнуться допросу и в конечном итоге сдать того, кому я дала обещание.

— Понятно. — Его гравийный голос атакует мое ухо. — Ты думаешь, что я остановлюсь после нескольких вздохов и предупреждения. Что я ударю тебя, вырублю, как других, и продолжу свой путь, чтобы мучить какую-нибудь другую бедную душу. Тебе немного жаль их, но в то же время ты рада, что это не ты, верно?

Мои губы раздвигаются, как для того, чтобы я могла нормально дышать, так и из-за его слов.

Как он смог прочесть так много в моем плане без того, чтобы я произнесла хоть слово? Он экстрасенс?

Пожалуйста, не говорите мне, что Язычники участвуют в сектах и заключают договоры с демонами.

— Я бы сделал это. Я должен был бы это сделать. — Он дергает меня за волосы, заставляя вздрогнуть. — Но у тебя хватило наглости действовать мне на нервы, так что теперь у меня есть искушение просто... украсть твой последний вздох.

Мой глоток встречает металл дубинки, что подобно кирпичу на моей трахее.

Я качаю головой один раз, или настолько, насколько это возможно с его хваткой на моих волосах.

— Хотя у нас есть правило не убивать никого во время инициации... намеренно.

Я не упускаю из виду, как он делает ударение на последнем слове. Он говорит, что все равно собирается убить меня, а потом замаскировать это так, как будто это было непреднамеренно.

Это та часть, где предсказания и истории так сильно отличаются от реальности.

Я слышала много слухов о том, как Язычники избивают людей ради забавы и убивают, не моргнув глазом.

Но наблюдать это воочию или, что еще хуже, оказаться на месте жертвы — это ничем не отличается от того, когда тебя бросают в глаз бури и ты знаешь, что твои шансы на выживание ничтожно малы.

Никакое глубокое дыхание или рациональное мышление не спасет меня. Он уже в моей голове, и он знает это.

Он — мой единственный шанс выйти отсюда живой, и он тоже это знает.

Чего он не знает, так это того, что я отказываюсь падать без боя.

— Сначала трахни меня, — шепчу я, мой голос такой низкий, что я едва слышу его.

Все его тело замирает, как тогда, когда я шлепнула его по руке.

— Трахнуть тебя? — повторяет он медленно, как будто пробует слова на вкус.

Я киваю.

Он отпускает мои волосы, проводит рукой по точке пульса в моем горле, оставляя мурашки по коже, прежде чем прикоснуться к груди через рубашку. Его прикосновения дикие, почти карающие, когда он впивается пальцами в кожу.

— Почему?

Мне требуется все, чтобы оставаться собранной, несмотря на пульсацию и тупую боль в чувствительной плоти моей груди.