Бог и человек. Парадоксы откровения

Очевидно, что Книга Бытия рисует нам ту же систему мира, что и Ригведа. Стало быть, это представление о системе мира универсально — свойственно не только арийским народам, но и семитическим.

Здесь все то же самое: и первоначальное деление на небо и землю, и свет (который и есть Бог в его проявленном состоянии), вспыхнувший между двумя мирами, как бы раздвинувший их, по-видимому, первоначально слитых воедино, и небесная твердь, куполом вознесшаяся над землей.

Следует, наверное, обратить внимание на твердь, отделившую «воду от воды»: «воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью». Эта твердь, на которой, собственно, держится все мироздание, выполняет и другую функцию — разделительную: она отделяет небесный мир от земного, служит непреодолимой границей между двумя мирами.

Если перейти от Ветхого Завета к Новому, то и тут мы обнаружим отождествление Бога с небом (или, что то же самое, — неба с духовным планом). Об этом свидетельствуют, к примеру, неоднократно употребляемые в евангелиях и апостольских посланиях синонимичные понятия «Царство Небесное» и «Царство Божие».

Иисус учил: «Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф. 6:9,10). В этих словах назван конкретный адрес Бога — «сущий на небесах» и выражается надежда, что Бог и на земле установит тот же совершенный порядок, который Им установлен на небе.

Небо издревле служило образом духовного мира. В обыденном сознании эти понятия отождествлялись: люди верили в то, что Бог / боги реально существуют «на небе», даже слышали грохот их колесниц (гром). Такие представления держались довольно долго, до тех пор, пока наука не смогла доказать, что небо — никакая не «твердь» и не хрустальный свод над землей. И только после этого стала понятна загадочная фраза из древней книги: «Это воздушное пространство [таково, что оно] словно не дает опоры» (Брихадараньяка-упанишада, III, 1:6). Это означает, что посвященные уже в глубокой древности знали об истинной природе неба. В физическом смысле небо — понятие достаточно условное: это всего лишь атмосфера, газовый слой над поверхностью земли, состоящий из разреженных частиц материи. Понятно, что, говоря о небе, тексты откровений не имеют в виду физическое небо. Этот образ используется как символ, отражающий невидимую, непостижимую реальность другого мира.

В первых стихах зороастрийской книги «Дадестан-и меног-и храд» («Суждения Духа Разума») говорится об «источнике знания [исполненном] во славу и [ради осуществления] желания в обоих мирах» и о знании как «полезном приобретении, которое в обоих мирах особенно целебно для тела и души»^{77}. О каких обоих мирах идет речь, мы уже знаем — о небе и земле, иначе — о духовном и физическом планах. За подтверждением далеко ходить не нужно: на третьей странице того же текста сказано: «И земля и небо управляются разумом». Далее Дух Разума дает оценку двум мирам, отдавая явное предпочтение духовному миру (небесному) перед физическим (земным): «Конец человека, устраивающего мир земной и разрушающий духовный, бесполезнее» (Санджана XL, 17, с. 43); «И то, что ты спрашиваешь относительно мира земного и мира духовного: в конце мира земного — смерть и исчезновение, а в конце мира духовного то, что является душой праведного, [будет] нестареющим, бессмертным, неуязвимым, полным счастья и радости»^{78}.

Мир живых и страна мертвых

Другим символом духовного мира являлось царство мертвых — «безвестный край, откуда нет возврата земным скитальцам»^{79}.

«Распространенное представление, касающееся судьбы душ покойников, — пишет известный историк и этнолог С. А. Токарев, — состоит в вере в особый мир душ („тот свет“), куда они отправляются после телесной смерти человека. Эта вера есть едва ли не у всех народов земного шара, хотя с большими различиями»^{80}.

Понятия о местопребывании мира душ весьма разнообразны. Расположение страны мертвых у различных народов зависит от условий жизни, окружающего ландшафта (степь, горы, лес, море, остров), от уровня развития, от знакомства с окружающим миром, от погребальных обычаев.

У наиболее отсталых народов идеи об этом до крайности смутны: мир душ находится «где-то там» (иногда при этом указывается определенное направление) — за лесом, за рекой, за горами.

Рассказывая о представлениях австралийских аборигенов, Дж. Фрэзер пишет: «На вопрос, куда маленькое тело (т. е. душа. — Авт.) ушло после смерти, некоторые ответили: оно ушло за кусты, другие — оно ушло в море, а третьи сказали, что не знают»^{81}.

Обычно в таких случаях царство мертвых отделено от мира живых водной преградой — рекой, морем.

Чем дальше простирается от места обитания народа граница известного, тем в более удаленные области отодвигается страна мертвых.